— Что, брат, готов к труду и обороне? — позубоскалил Григорий, панибратски похлопав пилота по плечу.
— Как обычно. Машина заправлена, хоть сейчас взлетай! — отрапортовал тот.
— Ну тогда и давай, поторапливайся. Да чтобы доставил с ветерком и без тряски, без всяких воздушных ям.
Проинструктированный таким образом летчик взобрался обратно в салон, но в кабину не уходил, дожидаясь, чтобы закрыть люк за пассажирами. Григорий подал руку Линькову.
— Счастливо тебе отдохнуть. Знаешь, я тебе даже завидую. Сам мечтаю вырваться куда-нибудь на месяцок, чтобы было море и пальмы, и о работе не думать…
— Вырвешься, — обменялся с ним рукопожатием Сергей. — Но про дела не забывай. Чуть что новое, сразу звони.
— Не доверяешь? — сделал обиженную мину Григорий.
— Отстань! — в шутку ответил Линьков.
Григорий подошел к Ларисе и пожал ее маленькую ладошку.
— Спасибо тебе за подарок, — сказала она и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в щеку, оставив на небритой физиономии следы помады.
— А Серега не заревнует? — сделал большие глаза Федоров, будто и взаправду испугался ревности компаньона. — А то я его знаю…
— На первый раз прощаю! — воспринял как надо Линьков, берясь за ручку трапа. — Лариса!..
— Иду! — откликнулась она. — Вот видишь, первый день замужем, а он уже командует.
— Постарайтесь хорошенько развлечься, — напутствовал Григорий. — И обратно возвращайтесь с наследником… Я думаю, у вас там будет достаточно возможности, чтобы вплотную заняться этим.
Молодожены поднялись в салон и разместились в мягких, утопающих креслах. Задраив герметично люк, пилот прошел по салону и, прежде чем скрыться в кабине, показал где пристежные ремни. Вскоре зарокотали двигатели, лопасти дрогнули и начали медленное вращаться, набирая и набирая скорость, пока не образовали мельтешащие круги. Летчик связался с диспетчерами и получил разрешение на взлет. Самолет тронулся и покатился, выруливая на отдельную бетонную полосу. Гул пропеллеров нарастал, лайнер началась разбежку, пассажиров невидимой рукой вдавило в кресла.
Самолетик легко оторвался от взлетной полосы и взмыл в поднебесье, заваливаясь на крыло, под которым открылось пожухлое поле с радарными чашами и трепещущимися на ветру полосатыми колпаками на мачтах, ангары, возле которых все еще стоял черный Мерседес, а рядом с ним Григорий с поднятой на прощанье рукой.
* * *
Примерно в это же самое время, за тысячи километров от Москвы, комендант рабочего общежития — по совместительству администратор гостиницы, под которую сдавались комнаты первого этажа, — дородная, могучая женщина бальзаковского возраста, настойчива стучала кулаком по вздрагивающей фанерной двери, требуя постояльца немедленно освободить номер. Жилец самым наглым образом не отвечал, словно его и в помине не было в комнате, между тем, как срок пребывания закончился еще позавчера, и более он не внес ни копейки.
