Под утро Мерилин приснился минотавр с огромным старинным деревянным фотоаппаратом в руках и вспышкой, установленной между рогами. Помахивая хвостом и детородным органом, он очень вежливо уговаривал её снять с себя всё, и даже то, что не лишнее. Она в ужасе вскрикнула «Пико!» и проснулась. Светало, дон Педро, улыбаясь, смотрел на неё:
— Что случилось, голубушка?
Мерилин пришла в себя и засмеялась:
— Рони превратился в хвостатого минотавра с деревянной фотокамерой и вспышкой между рогами.
— Как, как — в минотавра с хвостом? Не говори ему, обидится.
— Рони? На меня? Нет, дорогой. Он просто скажет, что я неграмотная и минотавры деревянными фотокамерами никогда не пользовались.
А когда погасили свет, Мирка обняла Пико и сказала:
— Если у тебя есть жена, разведись с ней поскорее, потому что я уже давно не предохраняюсь.
— Я люблю тебя и сделаю всё, что попросишь.
— Даже разведешься?
— А ты действительно этого хочешь?
Мерилин зажгла свет и сказала, глядя ему в глаза:
— Я тебя хочу. Потому что… — Пико закрыл ей рот ладонью и покачал головой:
— Это невозможно… Я никогда не был женат.
Пришел высокий плотный мужчина лет сорока и представился:
— Петерсен, родной брат Петерсена.
Роберт не выдержал и рассмеялся: — Чей брат?
Мужчина очень хорошо, совершенно по-детски улыбнулся:
— Ваш юрист Петерсен — мой брат-близнец.
Сидящий на подоконнике рядом с Робертом юрист смощил лоб:
— Он — старший брат, я — младший. А в остальном он прав, хотя и журналист. Я ему уже всё рассказал. Давайте его послушаем.
— Времени мало. Собирайтесь, Роберт. Сейчас и поедем.
— Куда, я ничего не понимаю.
— Разговаривать с Катариной. Вы, Тамар и мы, два Петерсена. Без шофера. Герман остается успокаивать публику. Хорошая видеокамера у меня есть. Подробности расскажу по дороге. Не понравится — повернем назад и тогда поищите…
— Стойте! Я ничего не понимаю. Петерсен… который младший брат, юрист, он ведь что-то говорил про психолога и теолога.
Два Петерсена переглянулись и юрист сказал:
— У Петерсена, который журналист, вторая степень по теологии и третья — по психологии. Звоните Катарине, зовите Тамар и поехали. Перекусим по дороге.
— А зачем видеокамера? — спросил Герман.
— «Правда, только правда, ничего, кроме правды,» — в один голос сказали близнецы.
Герман успокоил журналистов, как мог. Но, видимо, недостаточно хорошо, потому что они, журналисты, ничего не поняли, стали гадать и на другой день понаписали всякого и разного. И это было плохо.
