Здесь я чувствую себя инопланетянином, прибывшим на неведомую Землю, готовым ко всему. Неважно владея языком, с иным опытом жизни, я с удивлением оглядываюсь. Меня поражает здешняя красота, возможности люфта в отношениях с людьми и безразличие государства. Оно обо мне позаботилось и полностью обеспечило, а дальше плыви, как хочешь. На каждом шагу поражает чистота улиц, ухоженность, мелкие удобства.
И рядом другой мир, мной не познанный, со своими вопросами, языком, общением по правилам политкорректности – улыбкой, вежливостью, уступчивостью. У пришлых людей здесь свои улицы, с таким же изобилием транспорта, порядком и благоустроенностью. С такими же, и всё-таки не такими. Они ниже уровнем, тесней и неустроенней. И это заметно, хотя по большому счёту трудно сказать: плохо это или хорошо?
Конечно, мы бы ко всему приладились. И с языком… Ведь даже у собак есть свой собственный. Они используют язык жестов, виляя хвостом. И где-то в нашем подсознании присутствует простая мысль, что именно язык – и есть та цепь, что способна нас вытащить. Мы бессознательно хватаемся за неё.
Сначала мы обучались языку в церкви. Я атеист, но теперь во всём пользуюсь услугами церкви. По нашим понятиям, здесь был социализм.
Ведь о каком социализме могла идти речь в покинутой нами стране? Мне кажется, что социализм возможен и уместен при капитализме, когда накоплено достаточно средств. А в церкви действительно был для нас местный социализм и даже коммунизм, потому что масса благ и даже неплохая пожертвованная одежда нам тогда доставалась бесплатно. Бесплатными были и завтраки с кофе и фруктами, которые сервировал специально поставленный на это старичок-волонтёр и которыми мы никогда не пользовались, считая, что для нас пользоваться ими – нечестно.
Церковь, впрочем, только предоставляла помещения. Преподавали же язык опять-таки волонтёры, большей частью пенсионеры, среди которых был даже бывший адмирал. Мы с ним беседовали, если это можно назвать «беседой», и в наших разговорах мелькало давно минувшее: война с Японией, солдаты квантунской армии, линкор «Миссури» и часто повторяемое troops – название десантных групп, хотя в то время, по незнанию языка, я сочувствовал ему, считая, что в его задачи входила перевозка трупов.
Мы с церковью сосуществуем как бы каждый сам по себе. А что такое, по-моему мнению, религия, говоря современным языком, как не повседневная пропаганда? Каждый день удачно составленной молитвой втемяшивается в тебя то, что хорошо и правильно, а в церкви даются разъяснения. И непременно красивый антураж, сопровождающее обволакивание красотой. Здесь красота подтверждает общий настрой, как говорили когда-то в Союзе комсомольские идеологи, свою сверхзадачу, мол, всё, поверьте, бесспорно и правильно, даже без слов.
