– Всё правильно, кроме последней фразы. Она вопреки всему…
– Мавр сделал своё дело, Мавр ушёл, – закончил Невмывако.
– Выпьем за Красноград, – предложил Сева.
– Выпьем, – сказал Семёнов, – но только не он нам не подошёл, а мы ему не нужны.
– Нет, не согласен, Красноград неповторим.
4
– Внимание, шеф идёт!
Вдоль стола к ним танцующей походкой шел Протопопов, улыбающийся, с рюмкой, в расстёгнутом пиджаке.
– Стоп! – закричал Кирилл. – Дальше демаркационная зона.
– Мир, мир, – говорил Протопопов.
– Нет, Дим Димыч. Я вот выпью для храбрости и всё вам объясню. Что вы чувствуете?
Протопопов улыбался:
– Мессией себя чувствую, карающим за грехи. Не сегодня, сегодня праздник. Сегодня утром спрашиваю: «Где Мокашов?» Отвечают: бродит где-то. А я-то наверняка знаю: он в бронеяме. Слава богу, думаю, не в долговой. Давайте выпьем за тех, что ухают по утрам!
– Вам настучали.
– Стучите вы. Наивные молодые люди, при работе бронеямы на кафедре вздрагивает пол.
– И налицо материал, – вздохнул Кирилл, – к вопросу о подпольных ядерных взрывах.
– Я обещаю… – Протопопов прикрыл глаза, но Кирилл не дал ему договорить:
– Готов составить ваше досье обещаний.
– Преемником Дарьи Семёновны с её кондуитом станете?
– Мы будем похлеще. И победителей не судят.
– Минуту назад вы предлагали судить.
– Шушер судить, а не победителей.
Позвякивали бокалы, звонкими гласными выделялись высокие женские голоса.
– Выгоним неугодных. К дьяволу отношения. Вы зелены. Думаете, сил непочатый край. А их, по опыту вам скажу, всего на две-три стоящие работы. Я не о диссертации. Диссертация моя – форма жертвенности. Для всех. Такова жизнь. Вы думаете, мягкость в ней нужна? Необходима и жестокость. Жестокость тоже в порядке вещей.
За опустевшим столом продолжались разговоры. В зале было душно, и открыли окно. От ветра болталась занавеска, и доносился шум машин с улицы. И здесь продолжался разговор.
– Ну что, Данила-мастер, – спросила женщина, – не вышла ещё твоя чаша?
– Пока не вышла, – отвечал мужчина, – но ещё не вечер, и будет непременный праздник и на нашей улице. Ведь есть какие-то моменты неразделённости и в разделённой любви.
– А я за простые средства. Чего тянуть? Ношу с собой это потрясающее возбуждающее. Всё жду момента всыпать ему.
– Так он не пьет, а только ходит с бокалом, чокается.
– Выпьет когда-нибудь.
– Непременно выпьет. Обязан.
– И озвереет старичок. А успокаивающее дома я повыбрасывала. Останется мини-спектакль отправки его в одиночестве домой.
