сделали Ник и Эван на их выпуске. Думай еще, Энни.
Спортзал хранит множество воспоминаний. Здесь я впервые встретила Кайла, когда
ударила его волейбольным мячом по голове. Воспоминания об этом смешат меня, но раз
я изо всех сил борюсь со слезами, у меня вырывается фырканье.
– Ты в порядке? – спрашивает Лесли Уоррен. Я сижу вместе со всеми остальными, чьи
фамилии начинаются на «У». У нас был общий французский.
– Просто думаю о том, насколько счастлива была в этом спортзале последние четыре
года.
Она широко улыбается.
– Помнишь, как во время первого в этом году собрания футбольных болельщиков
играли в перетягивание каната: команда парней-выпускников против мужской команды
учителей?
– Это было прикольно, – со смехом отвечаю я. Парни тогда неделю ходили с
самодовольным видом, хвастаясь, как они некоторым учителям надрали задницы, но
позже учителя отомстил им. Парни посыпались на пол, как кегли в боулинге.
29
N.A.G. – Переводы книг
Наша церемония начинается со множества пронзительных ликующих возгласов и
аплодисментов и со слухов, что сумасшедший Зак Бѐрнс абсолютно голый под своей
мантией. Меня это рассмешило и вызвало отвращение.
Вечер становится все более унылым во время выступлений. Во время своей
прощальной речи Марк Маккаллум говорит:
– Кайл Крокер был другом каждого. Он всегда бродил по столовой, разговаривая с
народом и поедая еду прямо с их подносов. А еще он постоянно стаскивал ручки.
По толпе прокатывается тихий смех. На самом деле неважно, что сказал Марк – у
каждого есть собственные воспоминания, связанные с Кайлом. Я бросаю взгляд на
нижний ряд, где плачет лучший друг Кайла – Сет.
Даже люди, которые не знали его, молчаливо льют слезы. Может, они и не о нем
горюют, а о том, чего Кайл лишился: шанса на собственный опыт в жизни – хороший и
плохой, сумасшедший и меняющий жизнь к лучшему или худшему. Они жалеют его мать
и отца, потерявших своего сына. А может, начинают думать о своих потерянных
родителях или детях, или братьях и сестрах, и о том, насколько беспросветна пустота,
которая никогда не заполнится. А если они никогда никого не теряли, то думают о том,
каково им будет, когда это случится – когда в итоге твоего любимого человека опустят в
землю прочь от тебя, навсегда. До октября я и подумать не могла о таком.
Я считала, что мы бессмертны.
