Мынбаши джунгар не мог управлять своей конницей. Вместе с телохранителями он искал выхода из этого кольца. Ряды его всадников редели на глазах. Многие пытались ускакать назад, искали спасения…
Надежда мынбаши, что к нему на помощь подойдут сотни, ускакавшие вперед, не оправдалась. Он не знал, что две головные сотни уничтожены в глухом ущелье.
Джунгар все еще было много. Но, привыкшие лишь к лобовой атаке и не ожидавшие столь яростного сопротивления, не знавшие, сколько мстителей укрывается за скалами, в ущельях этих грозных, таинственных гор, они были охвачены паникой. Да и сам мынбаши уже понял, что битва проиграна, что надо скорее поворачивать остатки своей конницы назад и преградить сарбазам дорогу к шатру Галдана Церена.
Мынбаши повел своих прямо на жигитов Кенеса, чтобы вырваться из кольца, в тот миг, когда Кенже услышал крики:
— Мерген! Мерген! О аллах! Не стало Мергена!
Малайсары остановил своего коня и оглянулся на крик. Он увидел, как Кетик, соскочив с коня, бросился к лежавшему на земле Мергену. Когда подбежал к нему батыр, Мерген с трудом открыл глаза и с тихой тоской вгляделся в небо, где кружились стаи воронов, потом перевел взгляд на Малайсары.
— Сохрани оставшихся сарбазов… Сохрани. Для главной битвы, долгой битвы, брат. Это моя последняя просьба… К единству зовите народ, расскажите о нас. Джунгары сильны…
Мерген умолк.
Прошла минута, а казалось, прошла вечность прежде чем он вновь заговорил:
— Прощай, батыр… Аллах вам поможет, — губы Мергена чуть скривились от боли, а может, он хотел встретить смерть с улыбкой.
Атай снова оказался рядом с Кенже. Он осторожно платком вытер кровь с лица Мергена и начал читать молитву. Еле заметная дрожь прошла по телу старика. Малайсары сорвал со своего плеча тонкую абу[35] и закрыл ею Мергена.
— Готовьте носилки. Мы похороним его на вершине горы…
…Над всей долиной легла тень. Солнце, ударившись о вершины западных скал, кровавым пятном расплылось по горизонту. И хотя с того мгновения, как Малайсары подъехал к Мергену, прошло всего лишь несколько минут, бой уже отдалился. Джунгары прорвали кольцо.
Малайсары надел шлем и вновь вскочил на своего взмыленного скакуна. Теперь, без накидки, батыр выглядел более рослым. Сейчас от его единого слова зависело — умереть всем здесь, догнав и добив остатки джунгар, или остаться, чтобы собирать новое ополчение. Малайсары окинул взглядом поле боя. Жигитов оставалось немного — тридцать-сорок всадников из каждой сотни. Устали кони, устали люди. Но они не думали об усталости. Они ждали, что скажет Малайсары.
