— Ладно, пойдем дальше, — согласился я, — только не пробуй больше на зуб всякие чужие пукалки, кристаллы очень чувствительны к вибрации.
Осматривать брошенную технику мы не стали, хоть там и наблюдались машины, отличные от обследованного Санычем транспорта, вряд ли они были чем-то оригинальнее, да и состояние заряда, скорее всего, находилось на том же минимальном уровне.
Дальше нам повезло, мы наткнулись на шлюзовую камеру, которая отделяла ангар от внутренних помещений, которой экипаж пользовался в случае работ при открытых в космос главных воротах ангара. Поскольку мы решили при возможности избегать лишнего шума, пришлось пробовать открыть шлюз усилием разума. Оказалось, что ручное управление тут тоже присутствует, благо шлюз конструкцией отличался от входных шлюзов-поршней. А тянуть к низу выступающие на стене палки сообразительности хватило даже у артиллерийского специалиста. Уравнивание давления протекало, видимо, по аварийному сценарию самотеком, потому что автоматику мы задействовать даже ее пытались.
По периметру шлюзовой камеры из пористых вставок стал проникать желтый однородный туман, постепенно осаждающийся капельками росы на защитных полях наших прилипших к полу с помощью магнитов фигур.
— Светик, посмотри, что это за гадость, — попросил Саныч, отлавливая несколько капель росы в приемник портативной установки экспресс анализа своей брони. — Похоже, это и есть местная атмосфера.
— Ничего страшного на первый взгляд, — отозвалась Светлана через несколько минут, — присутствует простейшая органика. Стоп, тут споры, сильно похожие на грибные. В общем, Вам не повезло, силовые поля с брони снимать не рекомендую. Возможно, опасности и нет, но я хочу закончить полный цикл опознания.
— Принято, будем в колпаках, — подтвердил Саныч, — дай знать, когда закончишь анализ.
Пришлось подождать несколько минут, пока система шлюза оповестила легким щелчком о снятии блокировки. Механизмы поддались Санычу с трудом, при открытии двери послышался отчетливый хлопок, окончательно уровнявший давление атмосфер. Появились звуки, а после выхода из тамбура и слабенькая гравитация. Как потом оказалось, эта мизерная гравитация наблюдалась только в главных коридорах станции. Лучи наших прожекторов тонули в десятке метров, как будто смешиваясь с желтой дымкой. В «воздухе» станции плавали пылинки, пуховые клубки какой-то паутины и мелкий мусор. Периодически слышались щелчки, скрипы, похрустывания. Создавалось впечатление, что тут есть какая-то жизнь, не спешащая показаться в лучах наших прожекторов.
