* * *
— Дама и Господа, мы выходим, — произнес я пафосную фразу в момент начала перехода в родное пространство, — всем помыть руки, перед и зад, а так же надеть парадно-выходное нижнее белье и наряды.
— Не хотелось бы опять нарваться на бриллиантовое воинство, — пробурчал Саныч, — прошлую систему нам так и не дали толком осмотреть.
— Интересно, как бы ты относился к вопросу, если бы осколки противника оказались презренными «камушками», — подначил я Саныча, — мы бы ту систему покинули лет через пять, забив под завязку все имеющиеся свободные щели?
— Тебе что, чужого добра жалко? — хмыкнул Саныч, — я бы и с тобой поделился.
— На кой черт мне эти стекляшки? — фыркнул я, — до сих пор не могу понять твою тягу к ним.
— Привычка, — усмехнулся Саныч.
Наша беседа «ни о чем» прекратилась с выходом «Ботаника» из многомерности. Выход проходил по какой-то свежерассчитанной системе «гладких ступеней», которая была разработана после всевозможного анализа действий кристаллических кораблей. Ничего невозможного в такой технологии не оказалось, просто раньше никто не задумывался о возможности плавного выхода из многомерности. По имевшейся информации в КСС мы осуществляли первый плавный выход из многомерности по расчетам нашего КБ. Собственно преимущество такого выхода просматривалось всего одно — минимальное возмущение окружающего пространства. Как пояснила Светлана, незаметность выхода напрямую зависела от времени перехода. Теоретически можно было выйти совсем не вызывая возмущений, превышающих природные флуктуации фона. Как всегда обнаружились и плюсы, и минусы. Плюс оказался, пожалуй, на руку кораблю нашего класса, то есть разведчику — это незаметное проникновение. Минус — он и в Африке минус. Не знаю, как кристаллы, но корабль КСС во время такого долгого выхода оказался начисто лишен маневра, что означало практически статическую мишень для противника. Поскольку выход был первым в серии такого рода экспериментов, проходил он по большому временному промежутку, чтобы набрать необходимые для обработки результаты. Теоретически мы могли бы даже сильно промахнуться с точкой выхода, получив взамен интересные данные, так что эксперимент того стоил.
В отличие от обычного практически мгновенного перехода, мы «всплывали» больше десяти минут. Результатом стала погрешность выхода, обернувшаяся нам почти сутками хода на звездных двигателях к системе планет. О результатах произведенных выходом возмущений судить было трудно по причине отсутствия стороннего наблюдателя, но «Ботаник» не «парил» остатками «иного» вещества, прихваченного из чужих измерений, что позволяло косвенно судить о приемлемой незаметности нашего появления. Случились и откровенно плохие новости: в процессе выхода мы не могли использовать какие-либо приборы или сенсоры кроме тех, которые реагировали на свет, да и те работали с жуткими искажениями и сбоями. Визуальная картинка как будто проявлялась на фотопленке серией скачков.
