— Налана… — осторожно начал он. — Когда ты была в коме, то видела что-нибудь? — третий стакан виски непроизвольно оказался в моих руках, под молчаливо осуждающий взгляд Эльвиры.
— Возможно, видела… — задумчиво говорю я. — Только не знаю, как сказать об этом.
— Нал, говори, как есть, не тяни, — весело прострекотала Лиана, как всегда с натянутой улыбкой.
— Хорошо. — на несколько минут задумалась я, образовав долгую паузу, собираясь с мыслями под выжидательные взгляды, и тут вновь голова начала болеть— верный спутник появившегося в сознании чужого голоса. «Давай Налана, расскажи, только будь внимательна, следи за реакцией», — сказал он.
— Уверена, что тебе следует пить? — тихо спрашивает Эл, нарушая затянувшуюся паузу. — Голова не болит? У тебя сейчас такое лицо было… — поспешно добавляет она.
— Все в порядке. Бывает… — невольно отмахиваюсь, как от назойливой мухи. — Ты сама говорила, что это последствия. — беззлобно отвечаю я. — Так вот, что я видела— чудесное место, сказочное место— Фабрику Душ. — после этого рассказ полился мелодичной соловьиной песней. Я говорила без остановки около пятнадцати минут в полнейшей тишине, не прерываемой даже порывами ветра за окном. Создалось неуловимое ощущение, будто время остановилось в одном моменте, нажав кнопку паузы. Обо всем, что видела, что чувствовала, о лестнице, о Фабрике, о Совете Богов, рассказала даже о презрительных ангелах, по мере рассказа вспоминая успевшие позабыться детали. Словно опять попала туда, проживая вновь каждый момент на повторяющейся записи жизни.
Друзья слушали, не сводя с меня глаз, а я взамен, старалась подмечать их реакцию, как советовал голос. При упоминании Совета Богов Эльвира невольно дернулась, как от легкого электрического заряда. Грегори же мечтательно закатил глаза на части рассказа о золотой лестнице. Лиана старалась не выдавать эмоций, сидя с непробиваемо каменным лицом, но в смотрящих в никуда карих глазах прослеживался страх, точнее трепет перед чем-то волнующим, будоражащим кровь. Неподдельный интерес написан на каждом лице, с трудом сдерживаемое ожидание окончания, будто голодные хищники куском теплого мяса хотят вырвать последнюю фразу.
Когда я, наконец, закончила, вновь повисла звенящая тягостная, как липкая лента, тишина. Друзья погрузились в глубокую задумчивость, разом помрачнев, словно нахлынувший порыв ветра сдул веселье в открытое окно. Они обменивались короткими нечитаемыми взглядами, быстро отводя глаза, стараясь не смотреть в мою сторону. В то же время личная тревога внутри начинает разрастаться огнем в облитом бензином деревянном доме.
