— Я не могу сказать, что читал всего Бальзака. Это ведь огромное творчество, — сказал Поль возбужденно, потому что среди ограниченного круга знакомых ему образованных людей полковник Уинвуд был первым, претендовавшим на основательное знакомство с одним из его литературных идолов, — но я знаю его довольно хорошо. Я не говорю о его театре, но большие вещи — «Отец Горио», «Кузина Бэт», «Сезар Биротто»!
— Вы правы, — полковник Уинвуд забыл всякие границы между собой и молодым энтузиастом. — Это одна из четырех или пяти величайших книг, но очень немногие признают это!
— «Лилия в долине», — сказал Поль.
— Есть еще другая…
И полчаса они беседовали о бароне Нюсинжане и Растиньяке, о Гюло и Биксиу, Лусто и Гобсеке, Годисаре и Вотрене, и о других живых персонажах «Человеческой комедии».
— Этот человек смог писать для веков, — воскликнул Поль, — и исчерпать все возможности человеческой жизни!
Полковник Уинвуд улыбнулся:
— Мы с вами погрузились в Бальзака. Но я должен идти. Сестра запретила мне утомлять вас. — Он поднялся. — У нас будет здесь масса народа на нынешней неделе, приедут на охоту. Кажется, будет приятный спорт. Жалко, что вы недостаточно поправились, чтобы присоединиться к нам.
Поль улыбнулся:
— К сожалению, я за всю жизнь ни разу не выстрелил из ружья.
— Как? — поразился полковник.
— Это правда!
Полковник Уинвуд внимательно посмотрел на Поля:
— Найдется немного молодых людей, — проговорил он, — которые согласились бы сделать такое признание.
— Что же хорошего во лжи, — сказал Поль с глазами херувима.
— Думаю, что ничего, — согласился Уинвуд.
Он остановился у кресла, опираясь на его спинку.
— Однако вы играете в гольф, — заметил он, указывая на коричневый брезентовый футляр в углу.
— О, да!
— И хорошо?
— Средне.
— Каков ваш гандикап[28]? — спросил полковник, восторженный, хотя и не очень удачливый поклонник этой игры.
— Одно очко, — ответил Поль.
— Ого, черт побери! А мой — пятнадцать очков. Вы должны дать мне несколько уроков, когда будете вполне здоровы. У нас здесь замечательные места для игры.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Поль, — но боюсь, что нескоро еще смогу владеть клэбом.
— Почему же?
— Да все из-за этого воспаления легких. Его последствия долго будут давать себя знать! Мне же придется продолжить мой путь раньше, чем я буду в состоянии играть.
— А у вас большая спешка?
— Я не могу согласиться бесконечно злоупотреблять вашим чудесным гостеприимством.
— Что за чепуха! Оставайтесь здесь, сколько вам будет по душе!
