Я понял, что непроизвольно начал перебирать струны. А узнав мелодию, удивился — ни за что бы не сообразил начать с нее, вроде она и не романтическая совсем. Хотя я Цоя все равно очень люблю.
Здесь непонятно, где лицо, а где рыло,
И непонятно, где пряник, где плеть.
Здесь в сено не втыкаются вилы,
А рыба проходит сквозь сеть.
И не ясно, где море, где суша,
Где золото, а где медь.
Что построить, и что разрушить,
И кому, и зачем здесь петь?
Нам с тобой: голубых небес навес.
Нам с тобой: станет лес глухой стеной.
Нам с тобой: из оплеванных колодцев не пить.
План такой — нам с тобой…
Здесь камни похожи на мыло,
И сталь похожа на жесть,
И слабость, как сила,
И правда, как лесть.
И не ясно, где мешок, а где шило,
И не ясно, где обида, а где месть.
И мне не нравится то, что здесь было,
И мне не нравится то, что здесь есть.
Нам с тобой: голубых небес навес.
Нам с тобой: станет лес глухой стеной.
Нам с тобой: из оплеванных колодцев не пить.
План такой — нам с тобой…
Черная ночь да в реке вода — нам с тобой.
И беда станет не беда. Уезжай!..
Так, была не была, прости и прощай!..
План такой — нам с тобой…
За сценой вставал глухой стеной лес, и последние аккорды песни уносились туда, угасая в чаще. Алиса не шевелилась, просто смотрела в темноту, и, наверно, видела там то же, что и я. Поэтому я спел еще «Мусорный ветер», очень уж он под настроение пришелся. На словах «твой взгляд похож на мой, в нем нет ничего, кроме снов и разбитого счастья» Алиса повернулась и долго смотрела мне в глаза.
Потом для разнообразия я освоил зарубежную эстраду и исполнил Black Black Heart, а напоследок вспомнил золотую юность, вместе с неплохой, и снова-таки, подходящей к ситуации, песенкой «Кукрыниксов»:
Видимо станем мы близки не этой ночью.
И никуда не сможет ночь нас увести.
Видимо дождь решил спасти двух одиночек.
Пламя отчаянной души снова тушил.
Говорят, это миф, и никто не сказал: «Любовь чиста».
Говорят, этот мир никуда не ведет, и жизнь пуста.
Говорят, это мы расшатали себя до крайних чувств.
Говорят, это мы все придумали, прогоняя грусть.
Видимо все, что видел я — страшная пропасть.
И никого уже ничем не удивить.
Видимо все, что слышал я — старая новость.
Снова пытается меня в пропасть тащить.
— Ты очень хорошо поешь, — сказала Алиса после долгого молчания. Времени было уже, наверное, заполночь, вдоль аллей горели фонари, вокруг которых кружились ночные бабочки, на улице не было ни души. Только кузнечики стрекотали.
— Да разве я пою? — попытался я оправдаться. Гитару заносить в музыкальный клуб не стали, будить Мику показалось неразумным решением. Завтра отдам. Если не проиграю весь день, со мной такое случается, увлекающаяся я натура.
