— Куда, Витя, ходил?
— К Зенону Францевичу.
— Снова в обход идете?
— В этот раз далеко пойдем… В верховьях Лунной речки появились хищники. Надо их поймать…
— Тятя, они страшные?.. Рога есть?..
— Аха, сынок, бодаются, как дедушкин бык, смотри не бегай к морю. Раз-два, и посадят тебя на рога, а потом уволокут к себе в море. Вот…
У ребенка расширились глаза. От страха и удивления раскрылся ротик.
Отец рассмеялся и, схватив сына, прижал к широкой груди.
Валентина, поставив подойник с молоком на стол, подошла к мужу и погладила широкое плечо, тихо, почти шепотом сказала:
— Какой ты ласковый, милый Витя!.. Ты… ты уж, Витенька, стерегись… ладно?.. Добра-то от них не жди… Начнут огрызаться… а стрельнуть-та им, каторжным, ничего не стоит…
— А ишо чо будешь баить?
— Каждый раз сердце ноет… пойми…
— Эх, Валюша, ты снова за старую песню. Лучше собери-ка харчишки, а я схожу к Бимбе.
В синем небе висит зимнее солнце. Пусть оно не греет, но зато по-забайкальски щедро освещает ледяное поле Байкала.
Две человеческие фигурки скоро уже поравняются с Громотухой. Валентина до боли в глазах всматривается в сверкающую даль, где едва заметными точечками то исчезнут за торосом, то снова появятся Бимба с Виктором.
И вот путники, еще раз показавшись на гребне громадного тороса, нырнули вниз и совсем исчезли из виду. Валентина долго еще всматривалась вдаль в надежде увидеть их, но, так и не дождавшись, тяжело вздохнула и медленно пошла домой.
У малюсенькой хатенки она увидела подметающую снежную порошу пожилую рослую бурятку, которая украдкой нет-нет да взглядывала вслед ушедшим стражникам и бормотала какую-то молитву, в которой часто-часто упоминались лама[6] и бурхан.
— Тетка Цицик, пойдем ко мне чай пить.
— Пасиба, Валя, чичас пила.
— Ну хошь так посиди со мной.
— Ладна, пойдем, девка, курить буду, а ты чай пей… Печаль делать худо, бурхан не любит, талан[7] не дает… шибка худа, о-ёй-ёй…
Виктор и Бимба по-охотничьи споро шагали вперед. Несмотря на молодость, Виктор считался опытным стражником. Зенон Францевич ценил его за исполнительность, смелость и находчивость, товарищи уважали за веселый, незлобивый характер.
А Бимба еще совсем зеленый стражник. Он слабо ходил на лыжах, и головокружительные спуски с гольцов и крутых гор давались ему мучительно трудно. «Вверх-то идти на лыжах могу до самого небожителя Будды, а вниз боюсь, — башка может долой отлететь…» — жаловался он товарищам.
Во время каждого обхода заповедника он падал столько раз, что не сосчитать. И как подтверждение тому домой в Кудалды заявлялся с шишками на бритой голове, синяками и расцарапанным лицом. Тетка Цицик, критически окинув сердитым взглядом, качала головой и ворчала:
