– Короче, лучшего времени и места для поимки маньяка, чем здесь и сейчас, уже не будет, – резюмировал понятливый Эдик. – Хотя нельзя исключать вероятность того, что свои гастроли в нашем городе он уже закончил, задушив бабу Веру. Это же маньяк, кто его знает, может, он засчитает старушку как девушку. Тем более что бабка была одинокая, бессемейная, считай, невеста Христова!
– А вот это именно то, чего мы никак не можем допустить! Маньяк не должен засчитать себе бабушку!
Следователь заговорщицки понизил голос, качнулся через стол и, гипнотизируя собеседника взглядом, отчеканил:
– Есть, приятель, грязная работенка – как раз для тебя.
– Юля, просыпайся! Юля, поднимайся!
Зная, как долго подружка восстает ото сна, я начала заклинать ее сразу же, как пробудилась сама.
К числу эффективных мое заклинание не относилось. Какой-то результат проявился минут через десять.
– Юля, Юля! – сонным голосом передразнила меня подружка. – А вот тебе дуля!
И в полном соответствии со сказанным она скрутила фигу, очевидно, призванную знаменовать собой категорический отказ просыпаться и вставать.
Вектор дули, свернутой подружкой в полукоматозном состоянии, прошел далеко мимо меня, так что я не приняла оскорбление на свой счет и не обиделась.
Некогда было принимать и обижаться, надо было поторапливаться на работу.
– Юля, ты заметила, что по утрам, когда человек встает с постели, у него нет живота? – зашла я издалека и при этом, признайте, была достаточно деликатна.
– Уху, – то ли согласилась, то ли просто всхрапнула Юля.
– Хочешь, чтобы у тебя не было живота – вставай! – заключила я.
– Неправильный вывод, – возразила Юля и зевнула. – Правильный такой: хочешь сохранить фигуру – спи!
Я плюнула, запахнула халатик и вышла из светлицы.
И под дверью ванной столкнулась с Гавросичем.
Это было как столкновение двух поездов, один из которых прибыл не по расписанию. Причем опоздавшим поездом была вовсе не я!
– В чем дело, Гавросич? – спросила я крайне недовольно, даже забыв поздороваться, что обычно мне несвойственно. – Почему это вы не там, а тут?
– Потому что там занято! – Гавросич тоже не скрыл раздражения.
– Кем?!
Я прислушалась.
За дверью ванной мелодично журчала вода. Под аккомпанемент плещущих струй кто-то фальшиво распевал: «Я-а-а по-о-о-омню чудное мгнове-е-е-енье…»
Пение в отличие от мгновения не назвал бы чудным даже Робинзон Крузо, за двадцать лет отчаянно истосковавшийся по звукам человеческого голоса.
