К счастью, служебная собака породы колли исправно подала голос, и Первый велел Второму:
– Проверь, что там.
Лирично булькнув чаем, Второй поднялся с лавочки и направился за угол, шевеля пальцами над кобурой на поясе, как деликатный мануальный терапевт над очень болезненным радикулитом.
– Быстрее давай, – подстегнул его Первый. – Ну, что там, докладывай!
Второй ускорил шаг до легкой трусцы, свернул за угол, увидел, что там, и в емких непарламентских выражениях доложил:
– Ой-епрст, он тут, на стену лезет!
– Берем! – скомандовал Первый и с места форсировал обширную лужу со скоростью глиссера и соответствующими брызгами.
Серебристая труба прочертила небо, как луч прожектора. Яростно, как оскорбленная в лучших чувствах пограничная собака, залаял служебный колли под прикрытием. С треском смяв куст шиповника, в клумбу верхом на трубе лихой ночной ведьмой прилетел Петя Меньшиков, на Петю спикировали Первый, Второй и Третий, а сверху ворочающуюся кучу стыдливо накрыла спланировавшая дырчатая занавеска.
С высоты третьего этажа трясущийся тюлевый шатер походил на гигантскую медузу с несварением желудка.
– Да что там, черт возьми, происходит?! – прокричала сверху любопытная Полина Павловна.
Придавленный Петя ответил матерно и потому невнятно, эмоциональный рапорт служебного колли нуждался в переводе с собачьего, но сказанное Первым девушка прекрасно поняла.
– Все, мы его взяли! – возвестил командир группы захвата.
– Кого? Маньяка?! – обрадовалась сообразительная Полина Павловна.
– Тьфу ты, секретная операция, называется! – обескураженно выругался Первый.
– Идиоты! – хихикая, прокомментировал происходящее некто в черном и, никем не замеченный, внедрился в подъезд.
Руки у Эда были заняты, и он постучал в дверь ногой.
Нога была грязной.
Дверь содрогнулась от отвращения и почти сразу же распахнулась.
– А где Юля? – одновременно вопросили Эд и открывшая ему я.
Эдик нахмурился, а я воссияла улыбкой – был повод:
– Не знаю, где Юля, но маньяк уже за решеткой! Его задержали!
– Опять?
Эдик поплясал в прихожей (не выражая радость по поводу поимки маньяка, а сбрасывая мокрую обувь), прошел в кухню и водрузил на стол пакеты с покупками.
Я вовремя выдернула из-под опускающейся ноши записку Гавросича и показала ее Эду:
– Вот. Только дед знает, где Юля!
– Спрятал девку, стало быть? – Эдик хмыкнул. – Так что с маньяком-то?
– Ты не поверишь, он пытался подобраться к нашему балкону по водосточной трубе, а она отломилась и упала, и тут они ка-ак налетели! – возбужденно поведала я.
