– Потому что это неправильно! – со злостью выпаливает Ханни. – Неправильно! Пэдди Костелло, ты здесь чужой! Хитростью пробрался в наш дом, задурил всем головы своими сладенькими речами, своими дурацкими конфетами, но меня не обманешь! Я давно поняла, что ты из себя представляешь, и я тебя ненавижу! Ненавижу, слышишь?
Ханни вскакивает и убегает. Светлые волосы шлейфом развеваются у неё за спиной.
Папа потрясён. Неудачный он выбрал момент. Всё шло хорошо, но, как ни крути, для предложения ещё рановато. Ханни потребуется немало времени, чтобы смириться с переменами, если она вообще когда-нибудь с ними смирится.
– Может, догнать её? – робко спрашивает Саммер. – Поговорить?
– Нет, – дрогнувшим голосом отвечает Шарлотта. – Не трогай её, Саммер, пусть остынет. Нельзя постоянно плясать под дудку Ханни. Мы и так бегаем перед ней на цыпочках, лишний раз вздохнуть боимся. Простите, но я не могу из-за неё ставить свою жизнь на паузу. Не могу и не хочу. Почему она не считается с моими чувствами? Почему не желает радоваться за нас?
Шарлотта с улыбкой стискивает папину руку, хотя в глазах у неё стоят слёзы.
Светопреставление начинается чуть позже.
Появляется Шэй, загорелый и пахнущий морем после целого дня в мореходном клубе. Шарлотта просит его вести себя поосторожнее, потому что Ханни не в духе. Шэй лишь закатывает глаза, с досадой пожимает плечами и бросает на меня взгляд, который обычно предназначается детоубийцам и живодёрам. Этот взгляд заставляет меня думать, что Шэй переносит нашу «недружбу» так же тяжело, как я, и я же тому виной. Ещё этот взгляд говорит о том, что он до чёртиков устал вести себя осторожно. Что ж, его можно понять.
Как бы то ни было, к ужину Шэй и Ханни не выходят, а мы доедаем пасту болоньезе, когда вдруг слышим крики и громкое хлопанье дверей.
– О господи, – шепчет Шарлотта, – хоть бы постояльцев не было в комнатах или они оглохли. Что ещё там стряслось?
– Кажется, Ханни убивает Шэя, – говорит папа. – Будем надеяться, он не забыл бронежилет.
– Они обычно не ссорятся. Шэй всегда такой спокойный, – встревоженно замечает Скай.
Сердито топая, в кухню входит Шэй. Лицо его перекошено, синяя гитара закинута за спину.
– Извините, ребята, сейчас ничего не выйдет, – говорит он.
Шарлотта вскакивает из-за стола.
– С тобой всё в порядке? Шэй, ну мало ли что бывает, вы помиритесь. Присядь, успокойся.
Шэй лишь упрямо мотает головой и выходит из кухни, хлопнув дверью.
Спустя какое-то время я бреду к кибитке в компании Фреда и слышу грустную мелодию гитары. Она звучит где-то далеко-далеко и еле различима. Я обхожу кибитку, спускаюсь вниз по заросшему травой склону, вдыхаю запах свежескошенной травы и темноты. Шэя поблизости нет. По ночному воздуху вновь плывёт перебор гитарных струн. Я тихонько выхожу за ворота и иду на звук по тропинке, ведущей к утёсу. На пляже смутно виднеется тёмная фигура. Сгорбив спину, Шэй сидит на камнях и глядит вдаль.
