«Молчун!» – с ужасом подумала она. Он вернулся. И теперь решил оценить обстановку. Поэтому приблизился не со стороны двери. Она уже готова была услышать его низкий насмешливый голос и инстинктивно сжала рукоятку топора.
Но вокруг было тихо.
«Вот воображение разыгралось» – пожурила она себя. Зачем Молчуну прятаться? Если Пискун так храпит, что птицы притихли.
Она смелее стала отодвигать доску, пытаясь просунуть плечо в щель. Но, взглянув на куст, она вздрогнула. В самой гуще кустарника она увидела участкового, который жестами приказал ей молчать, отойти от стены и лечь. В ответ она рукой показала на противоположную стену и подняла один палец. Он кивнул головой.
Предвидя перестрелку, она легла на пол подальше от двери. Через несколько минут послышалась возня, ругань, и раздался выстрел. Вера бросилась к двери, но она снаружи оказалась подперта.
Послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге появился участковый Морозенко и будничным голосом, который, по мнению Веры, меньше всего подходил к ситуации, сказал:
– Выходи, Вера. Напугала ты нас. Ты нам операцию по задержанию сорвала. С поличным хотели взять. – Он покачал головой. – Спасибо, Павел помог.
И только сейчас Вера заметила возле Пискуна, у которого руки были сзади, стоящего Павла и молодого лейтенанта в форме полицейского. Лицо Павла было напряжено и казалось мрачным. Смотрел он не на Веру, а на топор, который она по-прежнему сжимала в руке, перепачканной землей. «Неужели переживает из-за меня?» – мелькнуло у нее. Но она сразу же отогнала эту мысль.
А его сердце при виде нее екнуло. Затихло. И застучало в неровном ритме. Злость на этих ублюдков заполнила полдуши. А вторую половину заполнила нежность. Она потоком хлынула в его сердце. И эта вторая половина стремительно наполнялась. Боже, как она ему дорога! Он смотрел на нее, и его захлестнула жалость к ней. Что ей пришлось пережить за эту ночь! Резаная рана на предплечье, ссадины на лице, следы на запястьях. И ему захотелось ее обнять, чтобы пережитые ею боль и страх побыстрее ушли от нее. А ей захотелось к нему прижаться. Она знала, что его объятия – самое надежное место на Земле.
Молодой полицейский, наоборот, с большим интересом смотрел на девушку, весело и открыто ей улыбался.
Вид у Павла сделался устрашающим. Таким она никогда не видела. На его перекошенном лице при взгляде на Пискунова отпечатались такая ненависть и желание раздавить этого слизняка, по ошибке названного человеком, что Пискун, не спуская с него глаз, придвинулся поближе к человеку в погонах.
