Но тут Джонса осенило, и уже примирительным тоном он продолжил:
— Видите ли, Роджерс, я только что сказал, что оставаться здесь совершенно бессмысленно. Однако это не совсем так. Это доказало бы, что все ваши чудовища — просто куклы, и не следует давать так много воли своему воображению, как это делаете вы. Предположим, я останусь. Но если я пробуду здесь до утра, и при этом со мной ничего не случится, то согласитесь ли вы хоть немного пересмотреть свои взгляды? Например, поедете куда-нибудь отдохнуть месяца на три и прикажете Орабоне уничтожить этот ваш новый экспонат… Решайтесь! По-моему, это честная игра.
По выражению лица Роджерса трудно было определить, что он испытывал в этот момент. Очевидно, он взвешивал все за и против, и наконец желание восторжествовать над своим недоверчивым гостем взяло верх.
— Хорошо! Я воспользуюсь вашим советом, но только при условии, что вы выдержите все испытание до конца. Сейчас мы пообедаем в каком-нибудь ресторане и вернемся сюда. Я запру вас в выставочном зале и уйду домой, а утром вернусь, даже раньше Орабоны, — а он приходит сюда за полчаса до открытия — и проверю, как у вас дела. Но если вы не слишком уверены в себе, не надо искушать судьбу. Все ваши предшественники не выдерживали и отступали. Я и вам даю такую же возможность. Если вы будете громко стучать во входную дверь, то непременно привлечете внимание констебля. Я думаю, что очень скоро вам станет не по себе — ведь вы будете находиться в одном здании с Ним, хотя и в другой комнате.
Роджерс поднял с пола мешковину, завернул в нее останки собаки и, подхватив свою отвратительную ношу, направился к двери, ведущей на пропыленный задний двор. В центре двора имелся канализационный люк, и Роджерс поднял его крышку столь привычным движением, что это заставило Джонса содрогнуться. Мешок и останки животного исчезли в темноте подземных лабиринтов. Джонс передернул плечами и брезгливо отшатнулся от долговязой сутулой фигуры своего визави.
По взаимному соглашению, они решили не обедать вместе, а договорились встретиться в одиннадцать у дверей музея.
Джонс поймал такси и вздохнул немного свободнее, когда машина пересекла мост Ватерлоо и впереди показался ярко освещенный Стрэнд. Он пообедал в тихом уютном пабе, а затем отправился к себе на Портленд-Плейс, чтобы принять ванну и захватить кое-какие вещи. Опустившись в теплую прозрачную воду, он лениво подумал о том, что в этот момент делает Роджерс. Джонс знал, что тот живет на Уолворт-роуд в огромном мрачном доме, заполненном малоизвестными и запрещенными древними книгами, разными оккультными принадлежностями и восковыми изваяниями, которым не нашлось места в музее. Орабона, насколько было известно Джонсу, тоже жил в этом доме в своих отдельных апартаментах.
