Вера Тимофеевна раздраженно положила трубку.
- Это опять Людмила. У нее, понимаешь, завтра, в десять - симпозиум. Ей надо освежить цитаты из Плеханова. Из третьего тома. До чего настырная. Кандидат наук...
- Ну бог с ней, - облегченно вздохнул Мещеряков. - А я подумал, что Инга...
- Инга же не знает, что ты здесь, - улыбнулась Вера Тимофеевна. - Ты что, боишься теперь, что позвонит Инга...
- Я ничего не боюсь, - смутился Мещеряков. - Но, конечно, было бы лучше...
- Что лучше?
- Ну, чтобы Инга знала, что я здесь. А то она будет беспокоиться...
- Хочешь, я снова позвоню. Или позвони сам.
- Да ладно, - махнул рукой Мещеряков. - Я скоро пойду домой. Тут, я не помню сейчас, какая ближайшая станция метро?
- Я отвезу тебя, когда ты скажешь, - чуть поморщилась Вера Тимофеевна. Может быть, ей был неприятен этот разговор об Инге или так показалось Мещерякову. - Я вдруг забыла, о чем мы говорили...
- О том, что эту деревню Пузиково, наверно, переименовали, - напомнил Мещеряков.
- А жалко, - вздохнула Вера Тимофеевна. - Теперь, если даже название переменили, нам никогда уже и не найти тех мест. Если бы мы даже захотели...
- А зачем они нам?
- Ну все-таки, - опять вздохнула Вера Тимофеевна. И предложила, помедлив в задумчивости: - Давай, Дима, выпьем за светлые воспоминания. Ведь ничего, кроме этого, у нас больше нет. Не осталось. Да, ничего-ничего не осталось...
- Это верно, - привстал Мещеряков, чтобы чокнуться с ней.
- А что-то все-таки было, - улыбнулась Вера Тимофеевна. И глаза ее заблестели. - Я в самом деле не забуду, как ты меня нес через ту речку Рогожки. Боже, как мне хотелось тогда тебя поцеловать. Ты еще долго мне снился. Я была уже замужем, а ты мне снился. Не знаю даже, дура, зачем я это тебе говорю?
- И ты мне тоже нравилась очень, - признался Мещеряков. - Я тоже был уже женатый, а все равно мне было приятно встречать тебя. Ты беленькая, тоненькая такая была, когда я переносил тебя. Как птичка, - произнес он с неожиданной для него нежностью, вдруг рассмешившей Веру Тимофеевну. Правда, правда, ты была необыкновенная...
- "Была" - это какое-то печальное слово. Особенно для женщины, взглянула она на себя издали в большое, во всю стену, зеркало. И слегка поправила волосы. - "Была". Но что ж делать, действительно была. И Дукс уже был. Уже нет его. Не нам с тобой, Дима, убеждать друг друга, что он был замечательным человеком. И я должна быть благодарна ему до последнего вздоха. Но ты всегда, как-то незримо, стоял между нами. Ты был для меня как я не знаю кто, как наваждение. И тем не менее...
