— Да убери ты свою тухлую берданку! — незнакомец, зло обернулся, — а то я не знаю, что у тебя пост сторожевой. Пустышка твой автомат!
— Ты думаешь? — ефрейтор Никитин позволил себе улыбнуться. Он вспомнил про тот дембельский патрон.
И тут что-то мелькнуло в лице незнакомца, что-то мелькнуло. Он словно почуял перемену, внезапную и опасную, ощутил невидимый, жесткий порог, обжигающий холодом, от которого все живое цепенеет и скручивается в бесконечную ледяную спираль. Но не от этой же насупленной, обмирающей от страха твари…
— Дурак ты, капрал, определенно дурак, — сказал он сдавленно, словно кто-то невидимый силился ему помешать. — Я вот возьму сейчас лопату подлинней, и ты со своим автоматом…
— …Я, говорит, сейчас возьму лопату и хана тебе. Пикнуть, говорит, не успеешь.
Да… Позвольте, что ли, еще сигареточку. Странные они у вас, куришь и не чувствуешь. Это чьи такие? Польские? Интересно, откуда в Польше табак? Тут, кстати, только что был один поляк. А мне вообще нравится слушать, как польки говорят. Не поляки, заметьте, а польки. Или полячки?
— Польки. Так что дальше?
— Дальше? Интересно, значит. Вы, между прочим, кто по специальности?.. Да нет, это я так. Дальше? А давайте мы с вами еще по чуть-чуть.
— Я не буду, — сосед по столику накрыл ладонью стакан. — Да и вам хватит.
— Ну-у, хватит, когда волна откатит, — подмигнул Виктор Сергеевич и, оттолкнувшись от столика, легко, как аквалангист, добрался до стойки.
— Вам еще? Двести? — с лица барвумена сошла хрящевая маска и изобразилось удивление. — А плохо не будет?
— Наливай, — снисходительно подала голос златозубая челюсть вышибалы. — Будет плохо — вылетит на улицу, нынче снежок, остынет.
Тем же плавным толчком Виктор Сергеевич воротился к столику.
— М-да, — прохрипел он, с трудом выпив, — не пойму, с чего я вам все это рассказываю. Очень уж вы… Так на чем мы остановились?
— На лопате, — напомнил сосед по столику и прикрыл глаза. — Кстати, откуда там лопата?
— Лопата?.. А черт ее знает. А, ну так там же был щит пожарный! Огнетушитель, прочее. Ну и лопата. Он берет эту лопату… То есть он хотел. Но тут…
…Он успел заметить, как рвано вспучилась, словно оскалясь лоскутом, его новая, только со склада шапка. («Офицерская», — почему-то подумал он), успел увидеть боком, как зарылась в снег выброшенная гильза. Самого выстрела он не слыхал, был лишь толчок и дробно оттолкнувшееся в ближнем лесочке эхо. Еще он увидел, как незнакомец неловко остановился, резко подался вперед, словно силясь освободить увязшую в снегу ногу, и медленно завалился набок. Упавшего тела он тоже не увидел, лишь смутно услышал судорожный, влажный всхлип выгнувшейся, цепенеющей плоти. Вот и все. Остальное сытно сглотнул снегопад…
