— Не передумали?
— Зря сотрясаете воздух, — бросил Шпагин раздражённо. — Открывайте дверь. Я готов.
«И впрямь, стоило ли тянуть? — мелькнула досадливая мысль. — Ведь заранее знал: этот не отступит…»
Он тут же почувствовал стыд: нельзя, нельзя так рассуждать. Даже если незваный гость с первого взгляда кажется тебе эгоистичным ублюдком, он имеет такое же право на отсрочку, как и другие. «Единственное условие» Яна — оно ведь не для самого Яна, оно для них, просящих. Шанс всё обдумать, взвесить все «за» и «против» на весах совести. Шанс изменить решение и отказаться от просьбы.
— Не переживайте вы так, — губы Шпагина дёрнулись в нервной улыбке. — Может, сохранить мой ум и мои знания — это и есть ваше предназначение, а? Не задумывались?
«Сделай это. Спаси этот грёбаный мир. Можешь?»
От некоторых просьб голова болит всю оставшуюся жизнь.
— Нет, — усилием воли Ян на миг заставил остановиться вгрызающийся в затылок бурав. — Прощайте, Георгий Анатольевич.
Он сосредоточился, вгляделся в человека, стоящего прямо перед ним. Под огромной панамой смутно угадывались черты лица, лишь глаза блестели ярко, лихорадочно. Фигура математика казалась совсем чёрной на фоне залитого лунным светом океана. А дверь… вот же она — прямо за его спиной. Вернее даже не дверь — множество дверей, бесконечность вариантов. Только руку протянуть и выбрать…
Ян выбрал…
Протянул руку…
Толкнул створку…
— Что… — Шпагин так и не договорил. Яну показалось, будто он увидел: порыв потустороннего сквозняка вытянул из тела гостя нечто лёгкое, едва различимое, похожее на облачко слабо мерцающей пыли. Доля секунды — и «облачко» исчезло в распахнутом проёме.
Больше он ничего разглядеть не сумел. Дверь закрылась…
* * *
— Где… Где я?
Человек вздохнул и попытался встать. Ян подал ему руку.
— Георгий Анатольевич?
— Игоревич, — в предрассветных сумерках лицо Шпагина казалось серым. — А вы кто такой? И как…
Не закончив вопроса, гость выругался и принялся озираться. Потом вдруг оттолкнул Яна, попятился.
— Знакомые игры! — голос его звучал сипло и зло. — Вы из УГБ? Увольте, я в вашей клоунаде участвовать больше не стану. Вы уже отняли у меня всё: семью, свободу, даже уважение людей. Думаете начать заново? Идите к дьяволу. Я — шарлатан и лжеучёный, мой номер — семь восемь четыре ноль два восемь ноль. Верните меня в лагерь, чтоб вас…
— Георгий Ан… Игоревич…
Ян замялся, подбирая подходящие слова. А человек перед ним поперхнулся гневом, в горле его свирепо заклокотало, но он не закашлялся, сдержался, и молча замер, будто прислушиваясь к чему-то. К прибою? К ночной тишине? К себе самому?
