Завтра они уже уехали бы в Бат, где должна была состояться их свадьба. Но теперь все кончено, и, может быть, она останется совсем одна, если не считать их славных друзей.
Карета медленно взбиралась на холм, и вскоре Певерил увидел мрачную громаду замка, устремленную в усеянное звездами небо. Бесчисленные мучительные и сладкие воспоминания охватили его душу. Перед ним снова был Уайтлиф, знакомое маленькое селеньице, погруженное в сон этим ранним утром. О… его башня! Вот уж он не предполагал, что когда-нибудь вновь увидит ее. А наверху башни — его студия, где он впервые ощутил страстную любовь к Флер. Там, в этой студии, юноша стал мужчиной, способным на глубокое, подлинное чувство.
Когда карета въехала в литые металлические ворота и факел в руке привратника осветил сугробы, Певерил почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Лошади с трудом протащили карету через занесенный снегом двор. Художник вышел из нее, и его охватили воспоминания о тех, прежних днях, когда он бродил по здешним великолепным садам, писал картины, наслаждаясь свободой и покоем, — до того, как Сен-Шевиот привез в замок молодую жену. Бедная, она не знала покоя!
Открылись огромные входные двери. Сонный дворецкий, застегивая на ходу жилет и зевая, встретил приехавших. Марш внимательно посмотрел на дворецкого. Он не знал этого человека. Конечно, большинство слуг сменились, подумал он. Ибо беспредельный гнев барона обрушился и на тех, кто позволил или просто не помешал миледи убежать отсюда.
Внезапно Певерил увидел очень хорошо знакомую фигуру, которая приближалась к нему. В вестибюль медленно вошла миссис Динглефут. В руке она держала лампу. Огромная бесформенная тень ложилась на пол за ее спиной. Миссис Д. была закутана в шаль, на голове ее возвышался ночной чепец. При виде Певерила ее глазки сначала сверкнули от удивления, а затем загорелись дьявольской радостью.
— Ох, Боже мой! Какая встреча! Ба! Да это же Певерил Марш! Наконец-то мы с ним свиделись! — громко сказала она Айвору.
— Да, да, миссис Д., однако мы чертовски продрогли, и нам срочно надо перекусить, — потирая озябшие пальцы, сказал ей валлиец.
Миссис Динглефут, не сводя взгляда с Певерила, проговорила:
— Ну, ну, мой славный художничек, и как же вы себя чувствуете, вернувшись в дом, когда-то ставший вам убежищем, в благодарность за которое вы причинили его светлости такое страшное зло?
Певерил, усталый и продрогший, пытался онемевшими от мороза пальцами расстегнуть плащ. Он ответил очень коротко:
