Долли тяжело дышала и обмахивалась жжеными перьями, то и дело поднося их к носу. Она что-то бормотала и заикалась. Вообще-то ей неизвестно, как живет Флер, и она весьма обеспокоена, поскольку уже давно ничего не слышала о девочке. Сен-Шевиот человек замкнутый, странный и весьма негостеприимный. И ни он, ни Флер не отвечают на ее письма. В последнее время Сен-Шевиота никто в городе не видел. И так далее.
Тревога Гарри возрастала. Его интересовало, почему Флер как бы взяла назад все свои слова, сказанные при их последнем разговоре. Она ведь постоянно твердила ему и матери, что Сен-Шевиот ей неприятен.
— Я должен немедленно ехать в Кадлингтон, — прошептал Гарри.
Но Долли снова рухнула в обморок. Теперь, чувствуя, что с Флер что-то не так, Гарри передал бесчувственную женщину служанке, а сам покинул дом.
Когда Долли пришла в себя, с ней случилась такая бурная истерика, что даже муж поднялся с постели и потребовал объяснений. Пока Долли изобретала какие-то малоубедительные ответы и льстиво уговаривала старика немедленно отпустить ее полечиться на Континент, Гарри отправился в дом одного своего давнего приятеля. У него не осталось времени выслушивать истерики кузины, надо было попытаться раздобыть самые последние сведения о Флер. У него не хватало терпения дождаться приезда Нонсила в Лондон, хотя, конечно же, семейный поверенный, который был еще и опекуном Флер, сможет просветить его на этот счет.
Гарри был глубоко опечален, узнав, что его друг, на которого он возлагал такие надежды, человек, с которым он частенько когда-то игрывал в карты и который также был знаком с бароном, несколько месяцев назад умер. А его вдова продала дом.
Опечаленный, Гарри свернул на Пиккадилли, слегка поеживаясь на морозном воздухе. Снег прекратился, однако дул пронзительный ветер, а Роддни ведь успел привыкнуть к жаркому австралийскому солнцу. Что же ему теперь делать? Брать карету и ехать в Кадлингтон было уже поздно. Он должен дождаться завтрашнего дня, когда сможет повидаться с Нонсилом. Это было очень важно, поскольку Гарри нуждался в документах и деньгах. Один Господь знает, что случилось с имением Пилларз и с его состоянием, мрачно размышлял он. Увы, не могло ли статься так, что Флер, его дорогое невинное дитя, горячо переживая смерть родителей, впала в такое отчаяние, что обратилась к Сен-Шевиоту?
«Дай Бог, чтобы он был добр к ней. Если же нет — то, Боже, помоги ему!» — думал Гарри, медленно бредя по Пиккадилли.
