Поеживаясь от влажного, пронизывающего ветра, женщина тихо, с грустью проговорила:
— Там, я слышала… опять погромы.
— Не печальтесь, — встрепенувшись, словно опомнившись, обернулся к ней Шолом-Алейхем. — Вы увидите, возродится из пепла Россия, станет свободной. Я убежден, скоро взойдет солнце над нашей страной, над ее истерзанным народом, над всеми нами.
Он говорил так искренне, так убежденно, что ей стало легче на душе.
…Утром они, как обычно, встретились в холле. Увидев своего дорогого старшего друга, Витя бросился ему навстречу. Шолом-Алейхем подхватил мальчика на руки.
Женщина растроганно смотрела на них. Она понимала, какой тяжелой будет разлука.
— Меня очень тревожит ваше предстоящее путешествие, — обратился к ней Шолом-Алейхем. — Дорога не безопасна. Как бы чего не случилось… Что тогда будет с мальчиком?
— Ничего не поделаешь. Я должна ехать. У меня задание… Да и ребенка…
— Ребенка пока оставите у меня. Пройдет это лихолетье, и мы с ним вместе вернемся.
— Нет. Это невозможно, — ответила женщина. — Покойная взяла с меня слово, что я сразу же отвезу Витю к ее родителям.
Шолом-Алейхем усадил мальчика на диван и, озабоченный, принялся ходить из угла в угол, что-то обдумывая. Потом остановился, круто обернулся к женщине и воодушевленно проговорил:
— Раз вы непременно должны взять Витю с собой, то я кое-что придумал.
Он подсел к подоконнику, вынул блокнот и принялся писать.
— Это письмо? — спросила женщина.
— Нечто похожее. Если с вами что-либо случится, — а в вашем положении, вы сами прекрасно понимаете, это не исключено, — Витя может остаться где-то в дороге совершенно один. Вот и пишу к незнакомым людям, которые окажутся рядом. Письмо с деньгами мы положим в карман его куртки.
— Отлично, прекрасно задумано! — сказала женщина, до глубины души тронутая этой необычайной чуткостью и добротой.
Шолом-Алейхем, сидя у окна, старательно выводил большие четкие буквы. Письмо он писал на четырех языках: еврейском, русском, немецком и английском.
В своих посланиях незнакомым людям он просил: если они найдут одинокого ребенка в порту, или на железной дороге, или еще где-либо, пусть помогут добраться к нему, писателю Шолом-Алейхему.
В конверт с письмом он вложил сто франков.
Женщина плотно застегнула карман Витиной куртки на две пуговицы и строго-настрого приказала, чтобы он к карману не прикасался. Да он и не смог бы без посторонней помощи расстегнуть тугие петли.
Своей выдумкой писатель остался очень доволен. Он даже повеселел.
