— Сколько же времени прошло?
— Кто его знает? — сказал Саблин. — Может, три минуты, а может — и все пять. Никто на хронометр не глядел, ныряли люди.
— Да, странно получилось.
— На подводном флоте еще и не такое может произойти. Вот вы лучше скажите, Иван Иванович, — голос комиссара стал тихим и вкрадчивым, — как думаете — есть жизнь на Марсе?
Только я собрался ему ответить, как отчетливо вспомнил еще одно обстоятельство сегодняшнего «купания». Я видел под водой большой иллюминатор. За ним виднелась часть ярко освещенной каюты, в центре которой стоял рояль, точно как тот, на котором Тремор еще недавно исполнял «Дубинушку». За роялем спиной ко мне сидел седой мужчина в черном кителе. Возле иллюминатора стояла девушка из отдела симпатической связи. Теперь она была одета в платье пастельных тонов, а на ее шее висело жемчужное ожерелье. Увидев меня, она отбежала от окна и стала что-то говорить. Скорее всего, это было галлюцинацией, рожденной засыпающим без воздуха мозгом. Тем не менее, я решил спросить.
— У нашей лодки есть иллюминаторы?
— Имеются, — ответил Абрамыч. — Я вот часто думаю: если где-то в космосе и есть жизнь, то только на Марсе. Во-первых, это ближайшая к Земле планета, чья орбита выходит за пределы земной. Во-вторых, астроном Скиапарелли нашел на Марсе каналы и моря. Уверен, это доказывает наличие атмосферы. Также и Оноре Флогер наблюдал на Марсе «желтые облака», являющиеся, по всей видимости, следствием жизнедеятельности высокоразвитой цивилизации.
— Абрамыч, вы много знаете, даже слишком много для обычного моряка, — сказал я.
— Я окончил два университета, в Гейдельберге и Тарту, — комиссар был польщен. — Да и в походе мы самообразованием занимаемся, времени не теряем. Вот вы сегодня приходите на собрание.
— Скажите, а Беспрозванный играет на рояле?
— Он на всем играет. Такой он человек, — добавил комиссар. — Ну, до встречи. А насчет Марса подумайте, я не просто так спрашиваю, это важно.
— Абрамыч, на борту есть женщины? — решился я задать последний вопрос.
— Может, и есть. Здесь все может быть. Такой это корабль, — из выпускника двух университетов Абрамыч опять превратился в комиссара. — Сегодня сами увидите, на собрание все должны прийти. Может быть, и капитан будет.
Игра в кают-компании продолжалась. Над доской склонилось человек десять, среди которых был и Саблин.
— Иван, хотите сыграть? — позвал он меня.
— Даже не знаю. Можно попробовать.
Не хотелось отказывать человеку, который только что спас мне жизнь, и я уселся на свободный табурет за столом.
