— Мне жаль. Хотела бы поиграть, но больше себе не принадлежу.
Он улыбнулся.
Мне стоило значительных усилий проигнорировать снисходительность, которую я увидела на его лице.
— Меня зовут Кейт Дэниелс. Грег Фельдман являлся моим законным опекуном и единственным членом семьи. Я не могу позволить себе сражаться с тобой и не буду выпендриваться со своей магией. Мне важно знать, имеет ли Стая какое-нибудь отношение к смерти Грега. Но как только найду убийцу, буду очень счастлива доставить тебе такое удовольствие.
Я протянула ему свою руку. Он помедлил, изучая меня, а затем шерсть исчезла так же быстро, как и появилась. Повелитель Оборотней пожал мне руку.
— Достаточно справедливо. Сейчас я тоже себе не принадлежу, — сказал он. Оборотень, вероятно, никогда не принадлежал себе, будучи Повелителем.
Золото в радужке глаз превратилось в крапинки. У него невероятный самоконтроль. Большинство оборотней могут выбирать только между тремя формами: человек, зверь и человеко-зверь. Но трансформировать лишь часть тела, при этом сохранив другую форму, как делал это он, было невероятно. Раньше я бы сказала, что такое невозможно.
Повелитель Оборотней опустился на грязную землю. У меня не осталось выбора, кроме как последовать его примеру, почувствовав себя идиоткой, из-за того что до этого отряхивала джинсы.
— Ты поделишься информацией, если я докажу тебе, что у Стаи не было причины убирать Оракула?
— Да.
Он полез в карман толстовки, извлек оттуда закрытую, черную, кожаную папку и протянул мне. Я подняла руку, но прежде чем мои пальцы коснулись её мягкой кожи, он притянул папку к себе. Интересно, он проворнее меня? Было бы забавно это выяснить.
— Только между нами, — сказал он.
— Поняла.
Я открыла папку. Внутри лежали фотографии. Снимки тел, изуродованных и кровавых, некоторые были в человеческом обличье, некоторые — частично трансформированы. На изображениях преобладал яркий, ужасный красно-багровый цвет, что отвращало и мешало анализировать. Я все равно просмотрела фотографии. Тела, тела, тела, разорванные, выпотрошенные, все в крови. Мне стало дурно.
— Семеро, — пробормотала я, удерживая фотографии за края, будто кровь могла остаться на моих пальцах. — Ваши?
— Все. — Он ткнул в один из снимков. — Этот — Закари Стоун. Альфа-крыса. Безжалостный грязный сукин сын.
Я попыталась сконцентрироваться на повреждениях, не обращая внимания на кровь.
— Что-то его жевало.
— И это «что-то» сжевало пятерых. И сжевало бы еще и оставшихся двоих, если бы его не спугнули.
