– Не врешь?
– Клара, как ты разговариваешь со старшими?! С чего вдруг вспомнила?
– Напиши про Миранду. Про маму. Ну чтобы у нее хоть что-то наладилось. А то живу беспризорная. У тебя своя жизнь, а все со мной нянчишься.
– Тебе со мной плохо, что ли? Хотя с мамой было бы лучше, конечно.
– Я не в этом смысле! Ну скажи – разве это нормально?!
Лика перевернула вспухшие оладьи. За окном порозовела полоска неба, и стало видно море вдалеке, между домами.
– Что ты хочешь, чтобы я написала? Оно должно само, понимаешь? Если я сделаю что-то неправильно, может получиться гораздо хуже. Лучше не трогать.
– Ну попробуй! А вдруг получится? Ну Ликушенька, ты мне как сестра, тебе меня не жалко? Пусть он, этот кретин, что-то решает, а то и не женится, и не отпускает.
Клара медленно расчесывала длинные черные волосы, и от ее ресниц падала тень на скулы.
– Салли постриглась, а я не буду. У нее два пера на голове, а у меня – смотри какая коса! Красивые же у меня волосы? Мама в молодости была похожа на Дикую орхидею, а я, по-моему, больше похожа.
– Не-a, ты лучше. Ты похожа на панночку из «Вия». Ладно, напишу чего-нибудь. Только это не быстро. Давай пей чай, второй раз кипятить, что ли?
– Из чего ты эти оладьи делаешь?
– Теплая вода, мука и сода. Ну и ванили каплю. Меня одна подруга научила – военный рецепт.
– Ууу, а при бабушке я икру есть не хотела, зажралась. И шоколада съедала по коробке! На спор один раз съела килограмм!
– Ага, это когда тебе скорую вызывали? Мо-лодееец…
Лика еле разогнула застывшие пальцы и положила ручку, звякнувшую о стеклянный стол. Дом немного согрелся – пар уже не валил при дыхании, но за долгое время, проведенное в неподвижности, кровь почти остановилась, еще немного – и начнется обморожение.
«…– Не уходи, – глухо сказал он, его лицо было неприятным и хмурым.
– Я не хочу тебя ни с кем делить. Разве это честно – держать меня на коротком поводке?! Как ты можешь просить меня об этом? Как?!
– Миранда, сколько раз тебе повторять – я не люблю ее, но я хочу детей, – он стиснул ее руки, и этот жест лишил ее последней воли, – ты ведь не сможешь родить мне ребенка.
– Почему? Я… Ты хочешь сказать, я слишком старая? – Миранда отшатнулась, как от пощечины.
– Мы столько лет вместе, и ничего не вышло. Ни разу.
Он отпустил ее и отошел к иллюминатору. Почему-то мужчины всегда отходят к окнам – как будто угрожая выброситься, если разговор станет слишком тяжелым.
Миранда вспомнила о дочери.
– Тебе мешает Клара? – догадалась она.
