– Ну, что скажешь мне, Валя? – спросил Егор.
– Да так кое-что! Ты все занят ведь? – ответила Валентина.
– Нет, не особенно: и занят, и нет! Живу как в бреду; сам еще не знаю, что у меня выйдет!
– Да уж вышло, Егор! Будет тебе скромничать!
– Не совсем, Валя, не совсем! Я открыл еще нечто такое, что сердце останавливается…
– Что это такое? Про эфирный тракт все?
– Нет, это другое совсем. Эфирный тракт – пустяки!.. Как вселенная, Валя, родилась и рождается, как вещество начинает дышать в недрах хаоса, свободы и узкой неизбежности мира! Вот, Валя, где хорошо! Но я только чувствую, а ничего не знаю… Ну, ладно! А где твой отец?
– Отец на Камчатке…
– Что, все эту несчастную планетку бурят? Черт, даже мне она надоела! Сколько лет ведь прошло, как она села с неба, еще отец был жив!..
– Да, все бурят, Егорушка!
– Ну, а что они там находят – отец не пишет?
– Пишет, что находят сплавы разных металлов, но все эти металлы известны людям.
– Так, а еще что пишет?
– Еще пишет, что нашли какой-то круглый предмет…
– Ну, какой? Говори скорее!..
– И этот шар ничему не поддается – никакая механическая обработка его не берет, и ни на какой химический реактив он не отвечает. Полный нейтралитет!
– Ого! Ведь ты химик, Валя, что это, как ты думаешь?
– Ну, куда мне, Егор, что ты? Я тебя хотела спросить.
– А черт его знает что это такое! Мало ли чего нет в этой пучине, откуда к нам свет идет и метеоры летят!
– А когда, Егор, ты покажешь свой эфирный тракт?
– Да вот как-нибудь покажу. Сначала книжку напишу.
– Кому ты ее посвятишь?
– Отцу, конечно, – инженеру Михаилу Кирпичникову, страннику и электротехнику.
– Это очень хорошо, Егор! Чудесно, как в сказке, – страннику и электротехнику!
– Да, Валя. Я забыл лицо отца, помню, что он был молчаливый и рано вставал. Как странно он умер, ведь он почти открыл эфирный тракт!
– Да, Егор! И мать твоя старушкой стала!.. Может, ты проводишь меня немного? А то поздно, а ночь хороша – я нарочно тихонько шла сюда.
– Провожу, Валя. Только недалеко, я хочу выспаться. Надо через два дня книжку в печать отдавать, а я только половину написал – не люблю писать, люблю что-нибудь существенное делать…
Они вышли в вестибюль, спустились на лифте и очутились на воздухе, в котором бродили усталые ночные теченья.
Тихо двигалась по небу луна. Быть может, там сейчас лежало оледенелое тело инженера Крейцкопфа, навеки одинокое.
Егор и Валя шли под руку. В голове Егора струились неясные мысли, угасая, как ветры в диком и темном поле, зажигаясь от контакта с милой девушкой, такой человечной и женственной. Но Кирпичников изобретал не одной головой, а также сердцем и кровью, поэтому Валентина в нем возбуждала только легкое чувство тоски. Силы его сердца были мобилизованы на другое.
