Внезапно моей руки коснулась рука нищего. Я обернулся и увидел, что он стоит у меня за спиной. Я знал, что он вовсе не Ангел Смерти, а пророк Элиягу.
— Я слышу шаги Гада, — сказал нищий. — Он поднимается вверх по лестнице.
— Я слышу шаги Гада, — сказала Илана. — Он поднимается вверх по лестнице.
Не спеша, безучастно глядя перед собой, Гад вошел в комнату. Илана бросилась ему навстречу и поцеловала его в губы, но он мягко отстранил ее.
— Ты так долго пробыл внизу, — сказала она. — Что тебя задержало?
Жестокая, печальная усмешка исказила лицо Гада.
— Ничего, — ответил он. — Я смотрел, как он ел.
— Он ел? — изумленно спросил я. — Ты хочешь сказать, что он мог есть?
— Да, он ел, — сказал Гад, — и с неплохим аппетитом.
Я ничего не понимал.
— Что? — воскликнул я, — он еще и был голоден?
— Я не говорил, что он голоден, — возразил Гад. — Я сказал, что он ел с неплохим аппетитом.
— Так он не был голоден, — настаивал я.
Лицо Гада потемнело.
— Да, он не был голоден.
— Тогда зачем же он ел?
— Не знаю, — ответил Гад раздраженно. — Наверное, затем, чтобы показать мне, что он может есть даже тогда, когда не голоден.
Илана всматривалась в его лицо. Она пыталась поймать его взгляд, но Гад отводил глаза.
— А что ты делал после этого? — с трудом выговорила она.
— После чего? — отрывисто спросил Гад.
— После того, как он кончил есть.
Гад пожал плечами.
— Ничего, — сказал он.
— Как это, ничего?
— Ничего, он рассказывал мне истории.
Илана тряхнула его за руку.
— Истории? Что за истории?
Гад покорно вздохнул.
— Истории как истории, — повторил он. Ему явно надоело отвечать на вопросы, казавшиеся ему нелепыми.
Мне хотелось спросить Гада, смеялся ли он, удалось ли заложнику рассмешить его. Но я удержался. Ответ наверняка был бы абсурдным.
Возвращение Гада пробудило Гидеона и Иоава от сна. С помятыми лицами они озирались вокруг, как бы желая убедиться, что они больше не спят. Подавляя зевок, Иоав спросил Гада, который час.
— Четыре часа, — ответил Гад, взглянув на часы.
— Так поздно? Никогда бы не подумал.
Гад поманил меня к себе.
— Скоро рассветет, — заметил он.
— Вижу.
— Ты знаешь, что ты должен сделать?
— Да, знаю.
Он вынул из кармана пистолет и протянул его мне. Я растерялся.
— Бери, — сказал Гад.
Пистолет был черным и почти новеньким. Я страшился даже притронуться к нем, ибо он должен был провести границу между тем, чем я был раньше, и тем, чем мне предстояло стать.
— Ну, чего ты ждешь? — нетерпеливо спросил Гад. — Бери же.
