Колонна появилась точно по расписанию: в трех открытых грузовиках ехало человек двадцать солдат. Ветер ерошил им волосы, на лицах играло солнце. На повороте первый грузовик подорвался на одной из наших мин, остальные со скрежетом затормозили. Солдаты соскочили на землю и попали под перекрестный огонь наших автоматов. Потеряв голову, они бросились в разные стороны, но наши пули подрезали им ноги, будто исполинская кома, и они падали, крича.
Стычка продолжалась не более одной минуты. Мы отступили в образцовом порядке, и дальше все шло по плану. Гад ждал нас в школе, и мы доложили ему, что задание выполнено. Его лицо раскраснелось от гордости.
— Отличная работа, — сказал он. — Старик ни за что не поверит.
Именно в эту минуту меня охватила тошнота. Я видел ноги, разбегающиеся, как вспугнутые кролики, и почувствовал невыразимое отвращение к самому себе. Я вспомнил страшных эсэсовских охранников в польских гетто. День за днем, ночь за ночью они истребляли евреев точно таким же образом. Повсюду были расставлены автоматчики, и офицер, хохоча или рассеянно жуя, выкрикивал команду: «Огонь!» И коса принималась за работу. Некоторые евреи пытались прорваться сквозь кольцо огня, но лишь разбивали себе головы о неприступную стену. Они тоже метались, как кролики, словно кролики, одурманенные вином и печалью. Смерть косила их.
Да, выполнять миссию Бога было нелегко, особенно, если для этого приходилось надевать серую полевую форму СС. Но убить заложника было еще страшнее. На первой операции и на тех, что последовали за ней, я был не одинок. Разумеется, я убивал, но как член группы. С Джоном Доусоном я буду один на один. Я взгляну ему в лицо, а он посмотрит на меня и увидит, что у меня нет ничего, только глаза.
— Не терзай себя, Элиша, — сказал Гад. Он выключил радио и пристально вглядываясь в меня. — Это война.
Я хотел спросить его, носит ли Бог, Бог Воинств[6] военную форму. Но я предпочел промолчать. «Господь не носит формы, — подумал я. — Господь — участник Движения сопротивления. Он — террорист».
За несколько минут до комендантского часа появилась Илана в сопровождении двух своих телохранителей, Гидеона и Иоава. Она выглядела мрачной и встревоженной, но была еще прекрасней. Ее тонкие черты казались выточенными из коричневого мрамора, на лице застыло выражение глубокой печали. Она была одета в серую юбку и белую блузку, ее губы очень побледнели.
— Потрясающе… эта твоя передача, — буркнул Гад.
