Грудничков оставили с Марьяновной в её "больнице", где она лечила хвори целебными травками, которые сама собирала и сушила. Малышню отправили на другой конец острова, чтобы они на мелководье искупались и позагорали под присмотром Светочки, Димона, Сеньки и Варьки.
В почти готовой церкви ещё стоял едкий запах нефтепродуктов от бывшего склада.
— Ну шо, вражина, ты нас и в воскресенье хочешь на работу погнать? Вкалываем на тебя, как наши предки при большевиках в колхозах, — крикнула щербатая Манька, которая после родов раздалась вширь и ещё больше прежнего похорошела. — Зачем нас собрал?
— Не на работу, Маня, а на учёбу.
— Мы и без тебя все бабские науки прошли.
— Откуда на малых детях синяки?
— Носятся как угорелые, вот и синяки.
— Как бы вам не носится как угорелым под плетью, садюги.
— Ой, напугал!.. Все грехи на нас повесил!.. Где гендерное равенство?
— Бабоньки, мне ли вам напоминать, что нет человека без греха… "Се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя"… Чего глазки опустили? Думали, война всё спишет? Да, спишет. Забудем и не будем поминать вам прошлого, но при одном условии — будьте настоящими женщинами, матерями, хозяйками, а не сучками приблудными.
— Ты нас не сучи!.. На коленях перед тобой ползать не будем… Ты для нас не генерал.
— Я давно уже не генерал, а простой деревенский поп.
— Наши придут, мы сдадим тебя американцам.
— Прощения и искупления заслужит та из вас, кто родит и воспитает ещё пятеро детей.
— От кого рожать? От святого духа, что ли?
— Отпусти нас на волю, сатрап! — заголосили все.
— Уплывайте хоть на корыте. Только спросите у Павла, что осталось от человечества на нашей земле. Он половину России пешком протопал.
— Мы не верим фашистскому ублюдку! — крикнула Манька.
— А не вы ли фашистские сучарки-овчарки? Не твоя ли прапрабабка, Манька, маршировала по Львову с малиновым знаменем со свастикой и зиговала на портрет Гитлера?
— Да у наших баб хватит сил перебить всех вас, мужиков. А тебя, недомерок Петька, я между ног задушу.
— Манька, будешь говорить, когда дам тебе слово.
— Ух ты, генерал сраный!
— Да не генерал он, а председатель колхоза "Шлях до торбы".
— А теперь замолкли. Если надо, расстреляем всех до единой, — постучал Пётр карандашом по столу. — И не посмотрим, что кормящие.
— Мужики! Вам только с бабами воевать.
Пётр надолго замолк. Бабы поворчали и стихли.
— Успокоились? А то я ещё подожду. Хочу напомнить, что сахар мы выдаём вам для детей, а не для бражки, чтобы вы пьянствовали по ночам.
