— За что ты их так безжалостно костеришь?
— А ты за что с ними цацкаешься?
— Они рожают детей, вот за это.
— Если бы не мужики, такие курвы век бы не рожали, а жили бы лесбухами. Мужик в доме для них — генератор мусора. У двух лесбух в доме всегда образцовая чистота. Или бы за геев замуж выходили. Те тоже чистюли. В очко бы их пёрли. Только не у каждого пидараса на бабу поднимется.
— Ладно тебе злиться на этих дур, Павло. Они просто тупые.
— Злые.
— На войне все злые.
— Я одну такую удавил в Тамбове. И этих бы не пожалел. Жопы отъели, а у деток рёбра, как стиральная доска.
— Всё. Пошли к плоту Артёмку искать.
* * *
Детская землянка ещё не просохла после взрыва в протоке. Худые ребятишки шлёпали босиком по грязи, а некоторые лепили из болотного ила замки со стенами и башенками.
— Бабка, почему они у тебя такие худые? — спросил генерал Петька.
— Марьяновна я по батюшке, ещё не бабка. А может, и бабка, если детки мои в Калинковичах ещё живы. Худые потому, что капитан Кабанюк их на довольствие не ставит. В первую очередь паёк для военнослужащих девок и чуток для меня, вольнонаёмной.
— А почему такие обношенные и грязные?
— Не успеваю я, сынки, их доглядать. Я же вольнонаёмная, в первую очередь обстирываю баб-солдаток и двух мужиков-офицеров. А Светочка-девочка одна с малышнёй не управится
— Сколько всего деток?
— Шашнадцать, но трое уже на подросте, а Светка с Димой вообще почти взрослые.
— Марьяновна, у тебя вода в казане кипит для стирки?
— Нет, сынки, хочу деткам снытки с крапивой и щавельком наварить.
— Снытки с крапивой, говоришь? Ну и вари, а мы сейчас вернёмся. За мной, Павло.
— Ты куда? Нам же Артёмку отыскать надо.
— Потом. Сначала детей накормим.
* * *
Павел с Петром вошли в землянку-казарму для личного состава.
— Стучаться надо, тут женщины! — ойкнула самая писклявая, прикрываясь застиранной до серости штопаной простынёй.
— Почему не выполнили мой приказ, не переоделись в гражданку?
— Так не успели ещё, начальничек! Переодеваемся.
— Дайте мне мешок… Я сказал — большой мешок. Павло, успокой их, пока я делом заниматься буду. Только без синяков и фонарей под глазами, ладно?.. Ага, вот у них наша рыба с плота. Вот мой вещмешок. Спиртягу, конечно, Кабанюку отдали, а то и себе припрятали.
— Нет, вот ещё осталось, — протянула ему пискля фляжку в чехле.
— Где мои сухари и гречка?
Обозлённые бабы на его вопрос только презрительно отвернулись.
— Ладно, суки, найду.
Генерал Петька выгребал из шкафов и тумбочек всё подряд — упаковки галет, сухарей, сахара, конфет, сгущёнки, манной крупы и риса, а Павел тем временем одну за другой укладывал скалящихся, царапающихся фурий разбитыми мордами на пол.
