— Честь имею, милорд, — старый адмирал чётко повернулся и вышел. Штабной офицер следовал за ним справа, в полшаге позади, и на лице его читалась решимость хлопнуть о стол рапортом одновременно с командиром.
Когда операция завершилась, и начальник штаба эскадры, он же временный командующий, доложил о результатах, лорд Вейдер распустил оперативную группу и удалился в свой кабинет. Двери за ним сомкнулись мягко, но тяжело, как дверца сейфа. В приёмной наступило ощутимое потепление. Теперь можно было слегка перевести дух.
— Я всегда говорил: офицер, у которого на мостике стреляются кадеты, просто обязан глупо кончить, — ухмыльнулся один из адъютантов лорда, пожилой полковник Пройстер с быстрыми глазками прожжённого паркетного шаркуна. — Должен был ценить милость Повелителя, а он…
— Простите, сэр, что за история с кадетом? — поинтересовалась затянутая в слишком тугой для неё мундир блондинка с планкой первого лейтенанта на кителе и пилотским значком на воротнике. Младшие адъютанты из нового набора воззрились на неё с изумлением, граничащим с благоговейным ужасом. Сами они никогда бы не посмели обращаться с вопросами к Старому Лису Пройстеру, памятуя судьбу предыдущих офицеров, казнённых несколько месяцев назад за недосмотр. Но первый лейтенант – её звали Юна, а фамилия звучала точь-в-точь как слово "затмение" на базик – прекрасно знала устав. Она была офицером флота, а не Корпуса Имперских штурмовиков, и Пройстер являлся для неё старшим по званию, но не прямым начальником.
Полковник посмотрел на неё.
— Это, деточка… — произнёс он, не без удовольствия отметив, как сверкнули голубые глаза женщины, — было очень давно. В семнадцатом году, в системе Бакура. Молодой мандалорец решил, что затронута его честь, и выстрелил себе в башку прямо при всём командном составе корвета.
Семнадцатый… Юна быстро перевела в уме, по Руусану это выходил 982-й. Второй год существования Нового Порядка. Она так и не привыкла к манере некоторых офицеров пользоваться исключительно датами Ресинхронизации, как будто этот календарь чем-то более имперский, нежели прежний. На её родной планете Коралэг использовали Руусанский календарь и от этого не считали себя менее ревностными гражданами Империи.
— Осмелюсь спросить, для Вас честь – пустой звук, сэр? — поинтересовалась она, вновь приведя капитана и первого лейтенанта в серых мундирах в состояние лёгкого шока.
— Э… нет, разумеется, нет! — сообразив, что сморозил что-то не то, пошёл на попятную Пройстер. — Но, лейтенант, застрелиться, проиграв сражение, это одно, а пустить заряд в голову из-за личных отношений убитого неприятеля с твоей семьёй… Впрочем, мандалорцы все психи, поэтому их и во флот брать перестали.
