– За что он тебя? Прямо палкой? На тренировке?
Захар аккуратно высвободил руку.
– Послушайте, – сказал он, – я уже все рассказал следователю.
– Какой ужас! – закатила глаза блондинка и опять вцепилась Захару в руку.
– Отпустите, мне больно! – взмолился Захар.
– Бедный ребенок! – заголосила мама. – Я всегда знала, что этот ваш Егоров садист.
– Да что вы несете! – возмутилась Лена. – Он прекрасный тренер.
– Послушайте, – громко попросила Марина, – давайте не будем это обсуждать. Нам и так многое тут пришлось пережить.
– Мариночка, – высокая блондинка теперь обратилась к тренеру, – зачем же вы его прикрываете? Надо было давно все рассказать! Это же не первый случай? Вы же наверняка догадывались и раньше? Я думаю, если детей порасспрашивать…
– Да что вы такое говорите! – воскликнула Лена.
– Понятно, вы его будете защищать, есть такой синдром… Короче, неважно, – сказала блондинка. – В любом случае, хорошо, что все выяснилось!
– Ничего хорошего! – громкий папа из заднего ряда принялся пробираться вперед. – Мы этого так не оставим! Я этого выродка… Я про него всей стране расскажу! До Павла Астахова дойду!
Захар не знал, кто такой Павел Астахов, но по благоговейному тону громкого папы понял, что дело плохо.
– Мы, Совет Неравнодушных Родителей, – поклонник Павла Астахова говорил страстно и складно (видимо, имел большой опыт), – немедленно организуем кампанию в СМИ, позовем журналистов…
– А я уже тут! – обрадовалась блондинка и сунула громкому папе визитку. – Портал «Ванила Леди»!
– …привлечем телевидение, – оратор сунул визитку в карман, не сбившись с тона. – Напишем запрос в Общественную палату, президенту! Надо, чтобы этот, простите, педофил получил по заслугам!
– Следите за речью! – попросила блондинка. – Тут дети!
Впрочем, в руке у нее уже красовался маленький изящный диктофончик.
– Да! – согласился неравнодушный папа. – Мы должны защитить своих детей!
Галдеж поднялся невыносимый. Робкие предложения некоторых родителей не пороть горячку потонули в общем гвалте. Марина уже не пыталась вставить слово, стояла, скрестив на груди руки.
А потом старших бальников растащили по углам, чтобы допросить с пристрастием.
Захар, как самый пострадавший, оказался под перекрестным допросом блондинки и папы из Неравнодушного Совета. Кузнечик уже понял, что тут, как в американских сериалах, «любое слово может быть обращено против вас», поэтому на все вопросы о Егорове монотонно отвечал:
– Без комментариев. Без комментариев.
