Дверь будки была широко распахнута, и пусть мне не хотелось совать нос куда не просят, я не видел ничего дурного в том, чтобы заглянуть внутрь. Внутри было уныло, темно и безжизненно, в центре стоял длинный стол с десятью кургузыми, раздолбанными пишущими машинками, рядом с каждой машинкой имелся стул. На столе лежали пачки бумаги, и хотя я не заметил никаких признаков, чтобы в последнее время здесь что-нибудь печатали или осуществляли какую-то связь, сама обстановка свидетельствовала, что вскоре все изменится. Сколько времени понадобится десяти душевнобольным за десятью машинками, чтобы создать нечто удобочитаемое? Я надеялся, что не так много. Если не удастся заполучить книгу или хотя бы газету, придется довольствоваться творениями обитателей клинки.
Я вернулся к своей хижине и посмотрел на клинику. Понятно, что мое представление о плане здания еще грешило фрагментарностью, но некоторые части клиники я уже мог опознать снаружи: лекционный зал, палаты, кабинеты. Интересно, где кабинет Алисии? Словно по сигналу, в угловом окне второго этажа мелькнуло ее лицо. Она отвернулась, прежде чем я успел махнуть рукой, поэтому я решил зайти в клинику и встретиться с Алисией.
Дверь ее кабинета была открыта, и я заглянул внутрь. Обстановка ничуть не отвечала моим представлениям. Тесное, негостеприимное помещение с кучей глухих углов и непонятных альковов, такое же голое, как и кабинет Линсейда. Эти доктора, похоже, – редкостные аскеты. Я постучал в отрытую дверь, напутав Алисию.
– Вот, пришел извиниться, – сказал я.
– Да?
– Надеюсь, я не очень смутил вас в лекционном зале.
– У смущения очень низкий медицинский эффект, – холодно ответила она. – Но извинения могут обладать лечебным действием.
– Я нервничал.
– Не сомневаюсь.
– Я все еще злился на то, как со мной обошлись.
– Да?
– Простите меня.
– Вы уверены, что я тот человек, перед которым вам следует извиниться?
– Ну, я хотел бы как-то загладить свою вину. Может, сходим куда-нибудь выпить…
– Вы выпили все шампанское.
– Но не все шампанское на свете.
– В любом случае я, как вы, наверное, заметили, работаю. Сейчас экватор суточной смены.
– Тогда, может, я вернусь к ее окончанию?
– После окончания суточной смены у меня не бывает иных желаний, кроме как лечь в постель.
– Тоже вариант, – согласился я.
Дешевая и тупая шутка, и Алисию она не позабавила.
– Здесь вам не турбаза, – сказала она. – Здесь занимаются серьезными и важными делами.
Она явно старалась пригасить мой щенячий энтузиазм, и это ей удалось. Что ж, буду серьезным.
