«Сейчас будет поклон», — догадалась я.
— Ваше величество, — гротескно присела «красавица» в низком реверансе, макушкой своего парика почти подметая пол. — Вы так пристально смотрите, что, право же, это льстит моей скромной персоне, — в глазах его сквозила свирепая кошачья ненависть. — Вы можете разглядывать меня столько, сколько пожелаете. Согласитесь, такую красоту не всякий раз увидишь?
Виттэр отступил на шаг, разводя руки в стороны, словно демонстрируя самого себя:
— Как вы меня находите, сударыня? Вам нравится, то, что вы видите?
Все вокруг притихли, с жадностью прислушиваясь к намечающемуся диалогу между нами.
— Мне больше нравится то, что любоваться вами мы будем недолго.
— Простите, — улыбка наглеца стала ещё шире, — не понял, что вы имеете ввиду?
— Вчера вечером, когда мы обсуждали ваши прелести с королем, я обратила его внимание на то, что вы излишне бледны, маэстро. Я так же высказалась за то, что свежий воздух наверняка пойдёт вам на пользу. Вам следует жить в деревне.
— Вы так добры, ваше величество. Я уже не раз замечал, что у дам нежные сердца! — экзальтированно воскликнул Виттэр. — Боюсь только, что его величество не согласится со мной расстаться.
— Не бойтесь, — улыбнулась я.
Наши голоса были мёд и сахар, амброзия небесная. Сыгранная на арфе мелодия не могла бы звучать нежнее.
Зато каждое слово так и сочилось ядом.
Придворные не дышали. Каждый прикидывал, с какой интенсивностью, и кому из нас с Виттэром следует лизать пятки? Надеюсь, у них хватит смекалки сделать правильный выбор? Вчера я поспособствовала аресту принца, сегодня грожу опалой многолетнему королевскому фавориту. Со мной следует считаться, правда?
Фрейлины приготовили ванну, добавив в воду ароматических эссенций. Комната заблагоухала назойливыми въедливыми запахами. Кто-то из девушек грел простыни, кто-то расправлял над паром ночную рубашку, сплетённую из тончайших кружев. Огромное царственное ложе, застланное шёлковыми простынями, выросло в моём воображении до размеров чёрной горы и представлялось жертвенным алтарём.
Меня едва успели облачить в утонченно-белоснежный ночной наряд, как послышались шаги и распахнулись двери, пропуская короля.
В странной игре света и тени Дик*Кар*Стал казался гораздо выше ростом, чем был в действительности.
— Добрый вечер, душенька, — скользнул по мне взглядом он. — Все свободны, — мановением руки он отпустил моих дам.
На город надвигалась очередная буря, холодный осенний воздух воевал с остатками лета. Одна за другой полыхали зарницы, озаряя нижние края туч, нависших над дворцом.
