— Да не хочу я его, как женщина!
— А ты захоти.
— Не могу.
— Только так ты сможешь победить — только этим оружием.
Какое-то время мы оба хранили молчание.
— Мы увидимся до твоего отъезда? — тоскливо спросила я.
— Вряд ли.
— Тогда прощай. Спасибо за всё.
— Береги себя, — сказал он мне в спину.
Я не представляла, как буду жить без Чеаррэ. Оказывается, до сих пор я не до конца осознавала, насколько зависима от их присутствия. Чеаррэ были единственными, на кого я могла рассчитывать и надеяться, на кого могла положиться.
Были…
Пока не отреклись от меня.
Я этого им не забуду.
То, что можешь изменить — измени, чего не можешь изменить, с тем смирись.
Поскольку Теи Чеаррэ не мог ничего изменить, он и не собирался бороться за право побыть рядом со мной хотя бы ещё немного. Да и с чего бы ему вести себя иначе? Он должен был возвратиться домой, к своим делам, обязанностям, семье, любовницам. А кто я для него такая, чтобы за меня бороться?
Я испытывала ярость и боль. Я воспринимала уход Теи как предательство. Если и существовал мужчина, который вызывал у меня нечто вроде дочерних чувств, нечто вроде доверия, то это был он, Стальная Крыса. А он уходил. С какой легкостью оставлял меня. Никому из них я не была нужна. Мой отец отказался от меня, боясь возмездия Светлых Богов. Миарон — из-за своей любви к мальчикам. Эллоиссэнт — из-за преданности семье. Теи — потому что так диктовали обстоятельства. Все мужчины, которых я могла бы любить, бросали меня. Такова их суть? Такова моя судьба? Или я просто не достойна любви?
В огромном дворце, в окружении самого блистательного общества я чувствовала, что бессмысленнее моего существования в мире нет. Мне совершенно не за что бороться. Мне совершенно некого было любить. Я совершенна одна. Ярость и боль переполняли моё сердце.
Внимание привлекли взрывы непристойного хохота. Девица в голубом роброне, с белыми розами в напудренных волосах, раскрашенная свыше меры, обмахиваясь веером и подчеркнуто жеманничая, безжалостно приставала к какому-то бедолаге, пунцовому от смущения и негодования.
— Кто эта девица? — полюбопытствовала я у одной из фрейлин.
Та с притворной стыдливостью отвела взгляд.
— Полно, ваше величество, — ответила за фрейлину подоспевшая герцогиня Шарлин, — никакая это не девица! Разве вы не узнаёте маркиза Виттэра? Он и раньше любил обряжаться в женские тряпки.
Перехватив мой взгляд, юный наглец застыл, а потом его подкрашенные кармином губы растянулись в клоунской улыбке.
