— Несколько недель назад вы тайно короновали моего сына при пособничестве покойного Святейшего в Хрустальном Храме. Так?
— Я?! — всплеснул дядюшка ручками так невинно, что ему позавидовало бы и дитя малое. — Да я бы никогда бы… я никогда! Да как вам такое в голову пришло?!
— Неужели, отец, вы считаете, что я мог бы предпринять столь решительные шаги, направленные против вас?! — вскричал принц.
Казалось, возмущению Фабриана нет предела. Казалось, он взорвётся от праведного негодования в любую минуту.
Пламя свечей заколебалось, отбрасывая розовые отсветы на напряженные лица присутствующих.
— Моя королева?.. — медленно роняя каждое слово, проговорил Дик*Кар*Стал. — Поведайте, пожалуйста, достойному собранию то, что недавно рассказали мне.
И я поведала. Рассказала всё, чему посчастливилось стать свидетелем. Как пришла, как спряталась, что увидела, что услышала. В напряженном полумраке собственный голос казался незнакомым и чуждым, по-мальчишески низким, чуть хрипловатым. Всё то время, пока я говорила, не переставала чувствовать на себе пристальный, тяжелый взгляд Дик*Кар*Стала и не могла понять, что же за ним скрывается — одобрение или злость?
Когда я замолчала, в зале воцарилась тишина.
Пламя гудело в камине. Огненные языки метались, отбрасывая неровные блики.
— Отец, неужели же вы поверите этой лживой эдонианке? — вскочил с места принц Фабриа, заламывая руки. — Эта сука пытается очернить меня! Отстранить от вас, чтобы расчистить дорогу к трону своей чеаровской клике! Отец! Её заявления просто нелепость!!!
Речь принца звучала столь проникновенно, возмущение было столь праведным, что я сама усомнилась в собственной правоте и готова была устыдиться.
Ну, почти готова…
— Отец! Не верьте ей! Не верьте рыжеволосой блуднице! — принц рухнул к ногам короля, стараясь прикоснуться губами к его руке.
Дик*Кар*Стал резко отдёрнул ладонь.
— Отец! — в голосе принца слышалось отчаяние. — Отец! Это же нелепо!..
— Замолчи! — резко оборвал король, устремляя горящий мрачным пламенем взгляд в посеревшее со страха лицо сына. — Жаждешь моей гибели? Жаждешь моего трона, короны и власти?!
Он резко ударил по столешнице ладонью. Звук прозвучал, как отдалённый раскат грома:
— Я потратил всю мою жизнь, все мои силы, без остатка, я почти душу продал Великим… не за власть, не за глупые сапфиры на золотой порфире, которые, как ты вообразил, так пойдут к твоим золотым кудряшкам. Я положил душу за то, чего ты и стоящая за тобой клика не в состоянии даже вообразить. Корона — это не простая возможность проводить турнир или охоту в тот момент, как только в твою глупую головенку придёт такое желание, сын. Власть — это не вседозволенность, а ответственность величайшая. Это сон по четыре часа в сутки вместо восьми, это постоянная угроза предательства даже со стороны тех, кто должен быть всегда тебе верен. Это постоянная тяжесть, довлеющая на твои плечи. Ты всерьёз думаешь, что готов к этому?
