Король бросил беглый взгляд на нас, словно разом взвешивая все возможные решения и принимая одно единственное.
— Через час я собираю Малый Совет. Моя королева, окажите любезность, почтите нас своим присутствием.
Я была рада выполнить это требование, завуалированное в просьбу.
Обед слуги доставили прямо в комнату. Отвечая на мои вопросы, доложили, что пожар в городе почти потушен, не причинив особо урона, народ разошёлся по домам, а наследный принц находится под домашним арестом по приказу короля.
Стоило войти в глубь кабинета, где собирался Малый Совет, мои ноги утонули в мягком ворсе пушистого ковра, покрывающего пол. Центр комнаты занимал огромный камин возле которого находился длинный стол, а рядом — заваленный бумагами секретер и пюпитры, где секретари вели свою работу.
Дик*Кар*Стал возглавлял собрание, по правую руку от него сидели любимые родственники и сын, по левую — премьеры и канцлер.
Как только я заняла предоставленное мне место, король протянул руку и сорвал печать с первого свитка, лежавшего перед ним:
— Список убитых, господа. Его возглавляет Первосвященный Святейший Хрустального Храма…
Я с трудом совладала с тем, чтобы скрыть гримасу удивления. Интересно, сколько шансов на то, что Святейшего убили все-таки взбунтовавшиеся ремесленники, а не по наводке Черного Короля?
— За ним следует начальник моей стражи, Фаон Ферлен. Двадцать человек из моей личной стражи убито, ещё около тридцати ранено, — хрипловатый голос твердо и сухо сообщал факты. — Сколько погибло горожан в сегодняшней заварушке, никто не считал. Так или иначе мы отстояли город, господа, но котёл бурлит. Его очень искусно подогрели. Как вы все, возможно, знаете, (а может быть и нет), на мою жену и вашу королеву недавно было совершенно вероломное покушение. Есть все основания говорить о наличии заговора, целью которого является государственный переворот. — Король откинулся на спинку кресла, обводя собрание тяжелым взглядом. — Это измена, господа, — подытожил он.
Дядюшка с сыночком, и царственный племянничек при этом недвусмысленном заявлении переменились в лице.
— Но… но вы же сами сказали, ваше величество, восстание подавлено. Значит, опасность миновала?
— Не восстание, дядюшка, — скривил губы Дик*Кар*Стал, — а народное волнение. Но суть не в этом.
— А в чём же, ваше величество?
— В том, что волнения эти спровоцированы вами, и это не может меня не огорчать.
— То есть… нет… То есть как мной, ваше величество?! Что вы такое говорите?!
