Тогда Сергей пошёл на хитрость, стараясь выиграть время.
— Сапоги вы, Тыличенко, получите у меня, а теперь отпустите его и пойдёмте ко мне, там во всём разберёмся.
Вася опустил на пол Петрова.
— Коли так, то пошлы, — пробурчал он угрюмо, но так и не выпустил воротника, пока не вошли в культурно-воспитательную часть.
— Садитесь, — проговорил спокойно Фомин и рассадил их по разные стороны стола. — Вы, Тыличенко, через семь дней получите новые сапоги, так что успокойтесь, — Он повернулся к Петрову — А вы рассказывайте, в чём дело.
Петров посмотрел грустно и отвернулся.
— Ну зачем вам понадобились эти сапоги? Это же сорок шестой размер.
— Заигрался. Такие были условия. Надо было расплачиваться, — еле слышно проговорил Петров.
— Где же они сейчас?
— Выбросили. Изрубили и выбросили.
— Зачем же?
— Чтобы меня искалечил Тыличенко. Ему должны были сообщить, и он имеет на это право.
Фомин понял, что Петров дошёл до полного падения. Он поднялся и подошёл к Тыличенко.
— Значит, ты получишь новые сапоги, и давай на этом закончим разговор. Договорились?
— Гражданин воспитатель, та я з ним сам разберуся.
— Сапоги ты получишь, вопрос закончен, иди, а мы тут ещё побеседуем.
— Та ци ж жулики житья не дадуть, — покосился Вася на Петрова. — Не бачив бы, то другое дило.
— В этом по мере своих сил постараюсь помочь, не волнуйся, что-нибудь придумаем, — успокоил его Фомин.
— Коли вы так уже хотите, нехай буде по-вашему, — согласился уже остывший Тыличенко и ушёл.
Фомин вернулся к столу.
— Давно я смотрю на вас, Петров, и, честное слово, не такой уж вы безнадёжный человек. Скажите, неужели вам не надоела такая жизнь?
— Кому тюрьма, а кому и дом родной. Не жалуюсь, гражданин начальник. Всяко бывает. Есть что вспомнить. В общем, живём с музыкой, умираем с песнями. Такая наша воровская житуха.
— Давайте говорить начистоту. Я был свидетелем «родительского благословения» в дровяном складе и содрогнулся от ужаса. Это же страшно и унизительно. Вы же, Петров, — человек…
— Вы видели? Как, где? — перебил он Фомина растерянно.
— Из бани и постарался осторожно помешать. Поверьте, мне вам искренне хочется помочь.
Заметив, как потеплел взгляд парня, Фомин стал ему рассказывать о себе, о службе в армии. Петров наконец поднял глаза.
— Я давно конченый человек. Знаю, подохну, как пёс, но что делать? Так нескладно сложилась вся жизнь.
— Опять крайности. У вас есть родные? — неожиданно спросил Фомин.
Парень смутился.
— Да. У меня хорошая мать и неплохие родственники. А я — позор для семьи. — Он отвернулся и замолчал.
