Колониальная экспансия и связанный с ней опыт познания остального мира приобрели в XIX — начале XX в. столь масштабный характер, что впервые в своей истории имперские нации увидели себя в зеркале других народов и цивилизаций. Это не могло не сказаться на процессе их самоидентификации и на обосновании идеи цивилизованности, культурности и превосходства. Открытие «новых» миров и «неизвестных» народов позволило жителям метрополий социализировать новое восприятие тех, кто жил за пределами Старого Света. Устанавливая иерархию колонизованных «рас» и, как следствие, ценность их человеческого капитала, теоретический и бытовой расизм способствовал осознанию европейскими народами своей принадлежности к единой нации и формированию их культурной идентичности.
Безусловно, анализ феномена колониализма не может считаться полным, пока не учтен расовый аспект. Расовую проблему нельзя считать исключительно западной, но и не стоит забывать, что именно европейцы сделали расовый вопрос инструментом политики. Если стержнем расовой концепции, предложенной англичанами, была убежденность в британском превосходстве, то тактикой и политикой расовой доктрины французских колонизаторов стала так называемая гуманистическая цель, помощь отстающим в развитии расам, просвещение темного мира, его приобщение к цивилизации. От В. Гюго до Э. Псишари, от Д.С. Милля до Р. Киплинга развивается идея гуманистической колонизации, основанной на превосходстве европейских наций. В. Гюго по поводу завоевания Алжира написал: «Именно цивилизация идет на варварство. Именно просвещенный народ собирается найти людей в ночи. Мы — греки мира, нам предназначено освещать мир». Поработить, чтобы цивилизовать — такова ключевая идея расовой войны.
В начале XIX в. термин «раса» не относился еще к группам и этносам, жившим за пределами Европы, но только к тем, кто стоял у истоков ее истории (франки, германцы, норманны). Раса отсылала к признакам культуры, различающим цивилизации. В середине XIX в. возникает школа историографии, которая переписывает историю Европы начиная как раз с подобных культурных отличий. О. Тьерри закладывает начало этой школы книгой «История завоевания Англии норманнами». Историю эту он видит как сражение между двумя расами — норманнами и англосаксами. Такая концепция истории привлекает многих европейских интеллектуалов. Термин «раса», который в равной степени применяется к франкам и галлам, к германцам и саксам, позволяет теоретикам, рассматривающим историю как расовую конкуренцию, выработать историко-политическую теорию, которая претендует на истинность и неоспоримость и в основу которой заложен тезис о соотношении сил рас. Из подобного понятия «расы», как очевидное, вытекает идея иерархии рас. Высшая раса — та, что покоряет и навязывает свою культуру другим, оказавшимся на обочине развития и прогресса. Европейская раса, несмотря на ее разнородность, цельна, когда речь идет о сравнении с расами, живущими в Африке, в Азии или в Южной Америке. Колонизация и расовый дискурс формируют единство Севера против Юга.
