— Кто говорит об этом!..
— Ах, Екатерина Павловна! — вдруг страстно заговорил он, приподнимаясь. — Все еще впереди, вся жизнь! И как это хорошо!.. Если б знали вы, как я люблю ваши суровые глаза и власть их над собою!.. Хотите, я сброшусь вниз, туда… скажите только слово!.. Ей-богу!.. С наслаждением, с восторгом!..
— К чему же это? — улыбаясь, с загоревшимися глазами спросила Катя.
— Так… не знаю… чтоб доказать свою преданность и любовь… Но вам это непонятно: вы холодны, как льдинка, и рассудительны, как сама старость.
— Этого я, действительно, не понимаю.
— То-то и есть. 8ы не понимаете, что за один миг, за один порыв можно отдать душу и богу и черту. Вот чего вы не понимаете.
— Нет, может быть, и понимаю… но лучше этого не понимать! — тихо заметила Катя и тотчас же переменила разговор.
— Дайте слово, что вы к осени будете в Петербурге, — сказала она. — Вам необходимо пожить там, необходимо.
— А вы не верите мне?
— Нет, верю, верю… но все-таки.
— Весьма охотно. Обещаю и клянусь. Клянусь я первым днем творенья и так далее.
— Спасибо! — сказала Катя и поднялась.
— Куда же вы? — спросил Светлицын.
— Пора. Пушка прогремела, все спешат к ужину.
Светлицын неохотно встал и пошел с ней рядом.
Коперник целый век трудился,-
запел он чистым, приятным баритоном.
— У вас и голос прекрасный, — сказала Катя, — сколько у вас талантов!
— Мне серьезно советовали поступить в консерваторию. Но в том-то и беда, что много талантов, и ни одного настоящего.
В стороне от палатки горячо спорили о чем-то студенты. В споре принимали участие Ожегов, Веретенников и два молодых инженера. Но больше всех горячился Кленовский. Его резкий голос покрывал другие.
— Это идиотство! — кричал он. — Это непонимание элементарнейших приемов тактики!..
— Барин! А, барин!.. Вас спрашивают, — уже несколько раз говорил ему какой-то мужик, притрагиваясь к его плечу.
Наконец, Кленовский с досадой обернулся и увидел конюха. Тот стоял перед ним, испуганный и бледный, с растерянными, виновато бегавшими глазами.
— Чего тебе?
— Спрашивают вас… там… папенька, что ли… не знаю.
— Кто?
— Так что тятенька ваш, стало быть… требуют вас… туда-с…
— Куда?.. Зачем?.. Какой тятенька?.. Тятенька — вон он стоит… что ты врешь?..
— Не знаю-с… позови, говорят… вас спрашивают…
— Ну ладно, отстань!.. Ну-тя к черту!.. Это идиотство, игнорировать требования самого народа! — возвращаясь к спору, опять закричал Кленовский. — В этом вся суть, вся сила, почва и опора!.. Какая глупость!..
