Псалтырин нашел, что в этом нет ничего невероятного. Он вспомнил, как год тому назад был привлечен к суду за самовольную порубку человек, давно умерший; как крестьянин Пустышев, проживши несколько лет в другой губернии и вернувшись на родину, оказался по такому же делу приговоренным к тюремному заключению и, за пропуском всяких сроков, должен был отбыть это наказание; вспомнил и многое другое.
— Ужасно, ужасно! — бормотал Псалтырин.
— На шести цалковых порешили, — рассказывал между тем Марыч: — пятнадцать просил, десять просил — не дали, уперлись. Ну, он и согласился на шесть.
"Съехал, однако, на шесть, — с злорадством подумал Псалтырин, — а не будь меня, и двадцать содрал бы".
— Ироду-то только по пятишне пришлось, — повествовал Марыч, — а цалковый волостным за хлопоты.
— Однако по пяти рублей — тысячу двести восемьдесят рублей. Ну, да хорошо, посмотрим, как ты их получишь, дьявол!
— Чего! Уж он получил. Вчера вечером и деньги отдали; им страховка из земства вышла, так из страховки. Теперь в расчете.
Псалтырин был поражен.
— А ты не врешь? — спросил он, остановившись перед Марычем со сверкающими глазами.
Марыч перекрестился.
— Вот, ей-богу… Разрази меня на месте… Лопни мои глаза!..
— Следовательно, сам старшина из волостного сундука выложил деньги Ироду? Не может быть!
— Провалиться на месте!
— Великолепно! Я их всех под суд отдам, подлецов. Сходи за старшиной.
Марыч, увидев, что дело принимает серьезный оборот, струсил.
— Не погубите… не выдайте меня… Узнают, что я рассказал, — беда!.. — забормотал он жалобно.
Взбешенный Псалтырин цыкнул на него, как на собаку, и Марыч, проглотив какое-то слово, выбежал из комнаты.
Марыч очень долго не возвращался. Надо думать, что он принужден был все рассказать старшине, старшина совещался с писарем. Псалтырин метался по комнате, как зверь, в нетерпении заглядывая в окно, и даже выбегал на крыльцо. Наконец, явился трепещущий Марыч, за ним шел старшина. Последний был несколько бледен, но холоден и суров, как человек решившийся.
— Садитесь, садитесь, почтеннейший, — насмешливо обратился к нему Псалтырин.
— Не беспокойтесь. Мы постоим.
— Скажите, пожалуйста, страховые деньги уже выданы погорельцам?
— Так точно, выданы.
— Когда?
— Вчерашнего числа.
— Полностью?
— Все на очистку.
— Без всяких вычетов?
— Так точно. И расписки есть на всю сумму.
— Так-с, и расписки есть. Прекрасно. Теперь слушай, что я тебе скажу. Ирода я увольняю сегодня же. Относительно взятки, которую ты ему выдал и себе взял из страховых денег, будет произведено дознание. Я думаю, что мужики не будут покрывать Ирода и скажут правду, когда он уже не будет страшен. Тем паче, что я им отвожу Сухой лог, как они сами просили. Понимаешь?
