Эван насчитал тридцать с лишним писем. Во всех она называется «любимой», во многих описываются интимные подробности ее изнасилования. У Эвана стучало в ушах, он едва сдерживал ярость.
Он закрыл глаза, стараясь сосредоточиться.
– Все они адресованы Лайзе Синклер и ни одного упоминания о тебе или «Омеге»?
Он повернулся к Джульет. Она сидела на диване, прижимая подушку к животу.
– Да, об этом ни слова. Думаю, этот человек не знает, что Лайза Синклер только мое прикрытие.
– У тебя есть хоть какое-то представление, кто может тебя преследовать? Есть опасность, что твоя связь с «Омегой» раскрыта?
– Нет, я никого не видела, хотя все время проверяла, не следит ли кто за мной. Думаю, этот человек не знает меня как Джульет Брэнсон, но…
– Но ему известны подробности нападения на тебя, которые он не мог знать, – закончил без нее Эван.
Джульет кивнула.
Она никому в «Омеге» не рассказывала точно, что с ней случилось. Все это было удалено из ее файла, оставлен только факт нападения. Большинство сотрудников знало о нем – ее слишком долгое пребывание в больнице не могло пройти незамеченным, – но никому не были известны болезненные моменты, упоминаемые в этих сообщениях.
– Значит, этот человек был среди тех, кто на меня напал, – подавленно прошептала Джульет.
Братья Авило схватили ее ночью, когда она спала. Оглушив Джульет, они перенесли ее в расположенный поблизости лодочный сарай. Эван и Джульет под именами Боб и Лайза Синклер остановились в доме местного торговца оружием, куда приехали на выходные, чтобы заключить несколько сделок. Там собралось много покупателей, и кое-кого взбесил успех Синклеров.
Эван задержался за игрой в покер, рассчитывая вытянуть у игроков больше информации, и Джульет оставалась одна в их запертой комнате. Один-единственный замок не остановил похитителей.
Вернувшись и не застав Джульет на месте, Эван сразу начал искать ее, понимая, что она не ушла бы среди ночи, не оставив ему сообщения. Значит, ее вынудили уйти силой.
Эвану до сих пор страшно было вспомнить, как он нашел ее. В разодранной в клочья ночной рубашке, она была привязана к столбу, со сломанной ногой и ребрами, тело ее было все в синяках и крови. Из пересохших окровавленных губ доносились слабые стоны. Оба глаза заплыли от ударов, и сначала она не узнала Эвана, когда он с ужасом приблизился к ней. Она хотела закричать, но у нее вырвался лишь сдавленный хрип.
Эван как мог успокоил ее, отвязав веревки, завернул в свою куртку и крикнул, чтобы вызвали скорую помощь. В тот момент он чуть не забыл, что они были под прикрытием, думал только о том, чтобы поскорее приехали врачи. Но, к счастью, их не раскрыли.
