— Не огорчайтесь, Алиса, — покровительственно произнес он, — ибо, как сказал поэт Алого века, «в женщине мы ценим не ум, а умение хорошо готовить».
— Фу, какая пошлость! — поморщилась Алиса. — Вы совсем одичали в своих походах, рыцарь! Неужели вы думаете, что я хоть раз в жизни прикасалась к плите?! Да я даже ручку газовой горелки не поворачивала! Разумеется, я только давала указания служанкам!
— Ох, покорнейше простите меня, леди Алиса…
Почесывая украдкой затылок — благодаря богатырскому росту сэр Аристайл мог делать это, не опасаясь быть уличенным в столь пошлом деянии, как почесывание, — он размышлял о том, каким это образом Алиса, в чьей хорошенькой головке свистел, страдая от одиночества, северный ветер, умудряется каждый раз оставлять его в дураках. Может быть, зря он так упрашивал матушку сосватать за него именно ее?.. Ну, тут уж ничего не поделаешь, помолвка закреплена официально.
Между тем, осмелевшие рабочие подошли к дереву поближе. Прораб косился на наручные часы — недавно появившуюся в обиходе новинку, у самого Аристайла пока такой не было, — и ждал. Остальные лесорубы покуда решили закурить, грубовато перешучиваясь. Аристайл порадовался, что нежные ушки Алисы находятся далеко от них. Впрочем… ему показалось, или нет, что эти ушки тихонько шевелились, прислушиваясь?..
Рыцарь и его невеста стояли на специальном помосте, сооруженном для Королевского Наблюдателя на краю поляны. Поляны тут раньше не было — еще три дня назад на этом самом месте росла, шурша листьями и грозя неосторожному путнику подвернувшимися под ноги желудями, роскошная дубрава.
Теперь вместо дубравы взгляд случайного прохожего встретил былишь несколько вповалку лежащих огромных бревен, еще сколько-то кругляшей свежих и не очень свежих пеньков… Где-то половина рощи. Половина пока стояла. И, если очень не повезет, Аристайлу придется досматривать вырубку до конца — под палящим-то июльским солнцем! А если ему совсем не повезет, то это удовольствие повторится и во всех окрестных рощицах.
— Ну долго еще ждать? — Алиса капризно оттопырила нижнюю губку.
— Сейчас все станет ясно, — вздохнул Аристайл. Заложил большие пальцы за широкий узорчатый ремень, чуть покачался на носках… ну, ну, ребятушки, не подведите! Надоело уже до смерти… Да и жалко, в самом деле. Зверье жалко, и птичек, и даже неповинных ни в чем насекомых. Это ж не вражьи головы рубить на поле брани. Его б воля, бросил бы все.
Но нельзя. Когда это рыцари Короны отказывались от исполнения долга?.. А долг твой, любезный мой Аристайл, сейчас заключается в том, чтобы следить за этим пропитым прорабом: пусть не слишком подворовывает и лодырничает! Да жариться на солнце, да клясть свою судьбину и партикуляристов, будь они… гхм… не при дамах, Аристайл, не при дамах.
