«…Правда, и не старалась по-настоящему».
— Иногда, конечно, все как сухостой: одна искра — и занялась. Но иногда этот сухостой стоит годами, и годами, и сколько помнят самые старые старики — а искры все нет. А иногда соседи вроде бы живут рядом, и мирно, и правители женят детей. И потом на ровном месте все… вспыхивает.
— Ты права, сравнивая войну со стихией, — раздумчиво ответил Лин. — И я с удовольствием расскажу тебе то, как это понимаю. Но помни, что на деле точно не знает никто.
— Ты поумней меня, — пожала плечами Зура. — Но и у меня своя голова на плечах есть, я это помню. Скажи, как думаешь, а я решу, соглашаться или нет.
— Резонно, — чуть улыбнулся Лин. — Ну что ж, изволь… Из всех стихий тебе как воину ближе огонь, мне — вода. Поэтому я буду говорить о воде. Возьмем волну. Океанская волна несокрушима и способна обрушить любой дом, возведенный человеком. Но сама по себе она состоит из множества капель, и каждая из них — прах. Я могу смахнуть эту каплю ладонью, могу высушить ее теплом кожи, могу вовсе втоптать в землю. Капли вовсе не движутся все в одном направлении. Это видно, если рассматривать воду внутренним, магическим зрением… или просто внимательно приглядеться…
Говоря это, Лин провел рукой по воздуху, и в нем соткалось то, о чем он говорил: мельтешение капель.
«Позер», — подумала Зура. Но смотрела, зачарованная.
— Каждая капля движется сама по себе, — продолжал Лин, — но траектории большей их части совпадают. Оттого кажется, будто волна монолитна и несокрушима, — капли слились в волну, которая всхлестнулась и бесшумно опала. — Так и война. Ее делают люди. Короли и маркитантки, торговцы, которые поставляют припасы, и промышленники, что куют мечи и стрелы. Мало кто из них на самом деле наслаждается убийством живого существа, даже и непохожего на нас. Но жажда наживы, или власти, или приключений, или просто стремление выжить во многих людях сильнее трусости или миролюбия.
Он осекся. Вздохнул. Зачем-то потрогал светильник. Потом продолжил, уже спокойнее.
— Да, весь маховик не остановить. Но само существование этого маховика — иллюзия. Большинству людей даже в Тервириене нет до войны дела, а в Ронельге о ней и вовсе судачат только в светских салонах — сплетников на рынке или кумушек у колодцев война на побережье вовсе не трогает. Им просто нужно на что-то жить, кому-то сбывать товар… а гибели своей или других они не хотят, хотя, в общем, то, что происходит вдали от них, их не очень трогает.
