— Для отшельника ты очень уж много знаешь людей.
— И не говори, — поддержал Лин. — Сам удивляюсь. Этот мир куда теснее, чем кажется, — он вздохнул. — Ну и потом, когда я тебя нашел, уже выяснилось, что ты ушла в тот боевой поход на корабле… — Лин щелкнул пальцами. — Запамятовал.
— «Цветок пустыни», — подсказала Зура.
— Да-да, «Цветок пустыни». Тогда я послал Антуана на поиски и смог даже показать ему твое изображение в воде. Прости. Мне следовало сказать сразу. Но тогда ты бы точно решила, что от меня лучше держаться подальше. Даже сейчас, уже зная меня и зная, что ничего плохого я не хотел, ты злишься.
В тот момент Зура даже не знала, сердита она на мага или нет. Также она не была до конца уверена в чистоте его намерений. Но с первым его заявлением вынуждена была согласиться.
— Поэтому ты взял меня с собой в подводный город? Хотя я там тебе была и не нужна?
— Нужно было познакомить тебя с этим всем получше. Вот, теперь ты знакома. И лучше прочих представляешь, что я собираюсь делать. Видишь ли, ты честна и верна до глубины души, но ты не из тех людей, которых можно привлечь рассказами о благе других или о гибели морских животных и голоде людей.
«Гордиться тут нечем, — подумала Зура. — Но, пожалуй, я такая и есть».
Лин тем временем продолжал.
— Тебя можно привлечь интересом, риском, новыми горизонтами — вот я и попытался… Прости, если все это выглядит так, будто я хочу тобой управлять. До некоторой степени так оно и есть. Я… никогда особенно хорошо не умел обращаться с людьми, и отшельничество не пошло мне на пользу. Но мое первоначальное предложение остается в силе. Если хочешь, я щедро награжу тебя за дни службы, и мы разойдемся.
Он говорил искренне, его голос слегка дрожал. Может быть, это было игрой. Но в любом случае нужно отдать Лину должное: если он и подталкивал Зуру к тем или иным решениям, сам он не чурался своей доли работы и рисковал не меньше нее.
И еще вот что: почему-то после поединка Зуре особенно хотелось ему верить. Будто до сих пор она шла по пустыне и высохла до самых костей, а Лин как-то напоил ее, напитал опять. Может быть, он и хотел, чтобы она так чувствовала. Может быть, это вышло случайно.
— Ты сказал, я лучше других представляю, что ты собираешься делать, — медленно проговорила Зура, все еще обдумывая его предыдущую речь. — Но я не знаю главного. Как можно остановить войну? — она наконец задала вопрос, который зрел в ней страшно давно. — Война — это как стихия, как пожар, или как буря. Я всю жизнь иду за войной, но так и не поняла, почему она разгорается!
