| И вот сейчас, поглядывая на его всклокоченную черную голову, на его небритый подбородок и такие красивые, тонко очерченные губы, Розали чувствовала, как сердце ее замирает от блаженства, - и вместе с тем ее охватывал мучительный, непреодолимый страх: его отнимут у нее, им завладеет другая, она не сумеет его удержать. |
| It might be, as she well knew, that he would awaken with growls and savage oaths and orders. Just the same, she wished that she might remain with him for hours, if only to touch his hair. | Она знала: вот он сейчас проснется злой, будет кричать, командовать ею, посыплются ругательства, проклятия, а все-таки нет для нее большего счастья на свете, как сидеть вот здесь, возле него часами и хоть изредка провести рукой по его волосам. |
| On the other hand, the mind of Tollifer, half in dreams and half in wakefulness, was contemplating the ills with which his daily life was streaked. | А между тем сознание Толлифера с трудом выходило из сонного оцепенения и нехотя возвращалось к мрачной действительности повседневного бытия. |
| For at present, other than the money he took from Rosalie, he had nothing. | Кроме тех денег, которые он может взять у Розали, у него больше нет ничего. |
| And now his interest in her was already dulled. | А она ему, в сущности, уже порядком надоела. |
| If only he could find a woman of wealth, with whom he might splurge financially, even marry, and so show a lot of these local upstarts who now looked down on him what it meant to be a Tollifer, and a rich Tollifer! | Вот если бы найти какую-нибудь богатую женщину, зажить на широкую ногу (пусть даже для этого пришлось бы жениться), он показал бы всем этим нью-йоркским выскочкам, которые глядят на него теперь сверху вниз, что значит быть Толлифером, Толлифером с деньгами! |
| Soon after he had come to New York, he had attempted to elope with a lovesick heiress, but her parents had spirited her abroad. | Несколько лет тому назад, вскоре после своего приезда в Нью-Йорк, он сделал одну неудачную попытку похитить влюбленную в него без памяти девчонку, дочку богатых родителей. Родители успели помешать ему, спровадили ее за границу. |
| And he found himself denounced in the public press as a fortune-hunter, one who should and would be guarded against by all respectable families of wealth who wished their daughters to marry happily and well. | История наделала много шума, имя его трепали в газетах, его называли "охотником за приданым" и предостерегали против него всех добропорядочных отцов и матерей, которые хотят видеть своих дочек в благополучном супружестве. |
