– Не бросил он меня там! Он бы вернулся!
– Ага, и отвел бы тебя на костер.
– Прекрати!
– Ты знаешь, что я прав.
– Джордж, прекрати, – повторяю я. – Я серьезно. Скажи еще хоть одно плохое слово про Калеба, и я уйду. И плевать мне, что ты предлагаешь или что будет с Николасом.
– Элизабет…
– Ни слова! – Я уже кричу. – Или, клянусь, я…
Меня перебивает чей-то демонстративный кашель. Резко оборачиваюсь – и вижу в дверях Джона. На нем толстый черный дорожный плащ, на плече висит большая холщовая сумка, на лице и волосах капли дождя. Вернулся, наверное, и сразу поднялся наверх. Джордж встает.
– Не слышал, как ты пришел.
Джон пожимает плечами:
– Простите, что помешал. Но я несколько раз стучал. – Он смотрит на меня, потом переводит взгляд на Джорджа. – Николас хочет тебя видеть, – говорит он. – Он там, внизу.
Джордж идет к двери, поглядывая на меня настороженно. Наверное, думает, что я снова попытаюсь бежать.
– Я, пожалуй, вымоюсь и переоденусь, – говорю я.
– Попрошу Гастингса налить тебе ванну, – говорит Джордж и выходит. Джон остается, глядя на меня с очень странным выражением лица. Взгляд оббегает мои волосы, еще покрытые мукой, заляпанные яичными пятнами штаны, останавливается на руке, уже полностью зажившей и без повязки, снова смотрит мне в лицо.
– Выходим в пять, – говорит мне Джон. – Не забудь одеться потеплее.
Мы выходим ровно в пять, как планировалось. Питер и Гарет остаются – видимо, Веда боится стариков, кроме Николаса. Интересно почему.
На улице холодно и свежо, и я благодарна за одежду, которой меня снабдил Гастингс. Зеленые штаны в обтяжку и мягкая белая рубашка. Длинный черный бархатный плащ и черные ботинки до колен. Одежда Файфер. Судя по выражению ее лица, отдала она их скрепя сердце.
Николас говорит, что идти нам час и не по открытой дороге. Путь он знает хорошо, ведет нас между деревьями, переступая через упавшие сучья, в глубину леса. Луны сегодня нет совсем, и даже лучика света, чтобы видеть тропу. Я иду рядом с Джорджем, но я-то привыкла передвигаться в темноте, а ему приходится нелегко. То и дело он оступается, спотыкается о поваленные бревна или выбоины в земле.
– Жаль, что Веда днем не видит. – Он снова спотыкается, едва не падает, мне приходится подхватить его за руку. – Нет, честно, неужто так важна эта фигня насчет луны?
– Насчет луны? – переспрашивает сбоку Файфер. – Новолуние – всего лишь самый значительный аспект ясновидения. Время, когда сила ясновидца наиболее выражена. А тебе это «фигня насчет луны».
