Петька Свистун вытряхнул котомку над столом — посыпались колосья ржи, вывалились старые чулки и бумажный сверток. Ни шороха, ни стука. Тишина. А Петька размахивает руками, девочка раскрыла рот в безутешном плаче, Коза вскочила, вытаращив глаза на Дементия. Только нищенка стояла с застывшей навечно улыбкой.
— Что там? — спрашивали неторопливо бабы, не попавшие к нужному окну.
— Ругаются, — прошептала Манька, завороженная тишиной в «кубрике». — Девчонка ревет. Дементий ящик выдвинул, что-то ищет в столе… Пряник вынул, ей-богу, пряник! Где только взял, из района, должно, привез… Вот девчонке протягивает…
— Пряник?! А наши дети видали их, пряников-то! Жалельщик…
— Тише.
Манька влипла в верхнее стекло окна, стараясь разглядеть, что окажется в свертке, который разворачивает Дементий. В свертке была маленькая книжечка и две большие карточки: на одной снят военный с кубиками на петлицах, вторая семейная — сидят мужчина и женщина, оба городские, нарядные, а позади, положив им руки на плечи, стоит красивая девушка, очень похожая на нищенку. Дементий перевернул карточку — на обороте что-то написано, не разберешь издали. На первой карточке, где молодой военный, тоже надпись есть.
Дементий встал, подошел к нищенке, показывает ей карточки, что-то спрашивает. Нищенка перестала улыбаться.
— Что там? — спросили громко бабы.
— Карточки, — опять прошептала Манька. — Дементий к нищенке подошел, глядит на нее и на карточки.
— Вот он, мужик-то! Встретил красивую бабу и пялит глаза, а мы как лошади…
— Ижвешно, лошади. Колхожные клячи.
— Колосков-то фунтов восемь нарвала, а он на карточки любуется, жалеет…
Дементий развернул маленькую книжечку, тоже с карточкой, крохотная такая карточка нищенки, что-то стал говорить. Потом показал на карточку военного и на девочку. Нищенка замотала головой, а девочка опять заплакала. Пряник съела и заплакала, мало ей.
Петька Свистун примостился с уголка стола, что-то пишет химическим карандашом в тетрадке. Полижет карандаш и пишет. Язык от этого лизанья синий сделался.
Коза опять встала и замахала руками, а губы дрожат. Дементия, поди, приревновала к нищенке. А Петька Свистун все строчит.
— Что там?
— Дементий полосатую рубаху с себя сымает, Коза ругается. Вот рубаху нищенке отдал.
— Неужто?
— Ей-богу, с места не сойти! Девчонку завертывает в рубаху… Вот на Козу замахнулся, что-то кричит, она побежала к двери, к нам.
— А Петька?
— А Петька пишет.
— Вот она, власть-то! Свою бабу выгнал, а чужой воровке — рубаху.
