— Хорошо, — эхом откликнулся ему Петька. — Сазан ударил.
И в этом вздохе и деловом замечании было так много непосредственного чувства, что Андрей Ильич обиделся.
— Сазан? — усмехнулся он. — А может, все-таки кит?
Вышло фальшиво и неумно. Петька промолчал.
— А не приняться ли нам за уху? — сказал Андрей Ильич.
И опять вышло плохо. Не поймал ни одной рыбешки, а лезет с предложением.
Петька широко развел руки, сладко зевая, потянулся, охнул.
— Не клевало у вас? — спросил он, подымаясь.
— Вроде нет, — сказал Андрей Ильич.
— Посмотрим, — сказал Петька, проходя к корме. Андрей Ильич уступил ему место, Петька приподнял удилище, засмеялся:
— Проворонили! У вас же червяка-то нет. — Он поглядел на Андрея Ильича, ободряюще подмигнул ему: — Ничего, сейчас наладим, и только глядите, не уйдет!
Он мигом наживил крючок, забросил удочку и побежал обратно: один из поплавков у него, дергаясь, уплывал в кустики.
— Не уйдешь, зараза! — Петька выволок темного тяжелого линя и похлопал его, ленивого, по мокрому боку. — Отъелся, как поросенок.
У Андрея Ильича не клевало. Он поднял удочку и убавил дна, передвинув поплавок. Мог бы и не передвигать, не все ли равно. Когда не ловится, сидеть даже лучше, спокойней. Такой тишины он не знал уже много лет. Срубить бы вот здесь избу и жить у озера, ловить рыбу — Петька научит. И покойно будет, и просто. Вся городская суета отлетит, утихнет больное сердце, забудется и его проект новой ГЭС, над которым он работал в последние годы, напряженно работал, вдохновенно, и зря. Юнец, красногубый аспирант, вчера защитивший кандидатскую, обошел известного ученого, обошел уверенно и смело, блестяще разрешив противоречия и просчеты его проекта.
Дело не в самолюбии, не в том даже, что много сил потрачено напрасно, хотя и это вещи не последние, — все дело в том, что опытный и сильный гидротехник в непозволительном для ученого увлечении энергетическими мощностями забыл то, чего он никогда не забывал, — землю. Даже не забыл, а как-то не почувствовал ее и недооценил, а юнец почувствовал и учел.
— Давайте завтракать, — сказал Петька, поглядев на неподвижный поплавок Андрея Ильича. — Невезучий вы, наверно: сколько зря просидели. — Он шагнул на корму, приподнял удочку и свистнул: — Во-он что! Вы зачем же глубь-то убавили, терпения не хватило, да? Э-эх, вы! Тут глубина нужна, глубина и терпение.
Андрей Ильич с улыбкой проглотил это откровенное назидание и, сев за весла, погреб к островку.
